Следы апостолов
Шрифт:
Генрих помог доктору подняться с земли, взял из его левой руки саквояж и подвел к машине. В правой руке Вагнер держал Шульца. Он кинул кота на заднее сиденье и, расположившись там же, велел водителю ехать к комендатуре Баранович. На прощание Генрих махнул рукой летчикам, те пожелали ему в ответ доброго пути вялым, не имеющим к уставу отношения, жестом.
— Стоп, — закричал с заднего сидения доктор, когда автомобиль не проехал еще и ста метров, — где планы замка?
— Когда я выпрыгивал из горящего самолета, мне показалось, будто одну из бумаг я видел на сиденье рядом с вашим, —
— Их тут нет, — ответил доктор, — надеюсь, что архивариусы из Варшавского музея успели снять с них копии. Иначе мы лишаемся очень важного козыря в нашей игре. Я бы даже сказал, джокера. Маловероятно, что бумаги могли уцелеть при пожаре.
— Не стоит так волноваться, доктор. Даже если чертежи не успели отснять, то я их восстановлю по памяти. У меня было достаточно времени их изучить, — пообещал Генрих.
— Ха, ха, вы хотите сказать, что в состоянии запоминать большие объемы графической и текстовой информации? И это притом, что вы всю дорогу блевали в хвосте?
— Вы немного забыли, — напомнил Генрих, — я неважно себя чувствовал до Варшавы, а потом вы наколдовали хорошую погоду, мне стало легче, и время до самого обстрела я провел в изучении планов. Хотя можно было этого и не делать.
— Чего не делать? — переспросил Вагнер.
— Колдовать, конечно же. Быть может, я и смог бы перетерпеть болтанку. Но с природой ведь шутки плохи. Она свое обязательно возьмет. И если вы своей магией тормознули дождь на одном конце планеты, то он обязательно выльется на другом. Причем с гораздо большей силой. Я и сам в подобные штуки не верил, но однажды в Индии мне это все наглядно продемонстрировали. В общем, там была долгая история, я ее как-нибудь в другой раз расскажу… Но факт в том, что по прилету нам пришлось как бы расплатиться с природой за приятное путешествие потерей самолета, пожаром, утерей важных бумаг и шишками на теле…
— Генрих, — прервав его речь, сказал Вагнер, — у меня такое ощущение, что ваша голова крепко пострадала во время взрыва. Вы мне нравитесь, но не надо путать мою доброту с моими слабостями к восточным байкам. Помолчите немного, дайте сосредоточиться. У нас на сегодня еще много важных дел.
Автомобиль притормозил у здания комендатуры Баранович. Генрих помог доктору выбраться наружу и проводил его к входу в здание.
— Подождите меня снаружи, — приказал Вагнер, — и почему вы цокаете по мостовой, как Буцефал.
— Да вот, — объяснил Генрих, чуть приподнимая ногу и с сожалением разглядывая изуродованный сапог, — каблук в само-лете потерял. Видимо, зацепился за что-то.
— Понятно, — задержавшись у дверей, ответил Отто, — прогуляйтесь полчаса, быть может, вам подвернется удача купить новую обувь. Ну, или починить, свою. Если, конечно, она так вам дорога.
— Еще как, — тихо пробормотал Генрих вслед скрывшемуся в комендатуре доктору, — эти сапоги мне помог выбрать в Италии сам барон фон Штраубе.
Спустя несколько минут рядом с машиной остановились новенький легковой «Опель — Адмирал» и два мотоцикла с коляской.
Затем он подошел к старшему по званию мотоциклисту, предъявил удостоверение и поинтересовался о дальнейшем маршруте. Фельдфебель козырнул и объяснил, что солдаты приданы для охраны важных гостей, поведал о тревожной обстановке из-за возросшей за последнее время активности партизан и возвестил, что волноваться не стоит. Гости в скором времени будут доставлены в Несвиж в целости и сохранности.
«Хорошие новости, — решил Генрих, — а то я уже стал думать, что придется заночевать в Барановичах, а это никак не входит в мои планы». В ту же секунду двери комендатуры распахнулись, и на пороге появился Отто Вагнер с двумя автоматами за плечом. Он быстрым шагом подошел к автомобилю, кинул оружие на переднее сидение и, плюхнувшись сзади, приказал оправляться в путь.
— Чертова лихорадка, — произнес доктор, потирая себе виски. Он переместился чуть в сторону и, встретившись с глазами Генриха в зеркале заднего вида, спросил: — Не могли бы вы прочесть мне, ну, скажем, греческий алфавит в обратной последовательности и вспомнить, например, сколько окон на фасаде Барановичской комендатуры?
— Двадцать девять, — слегка задумавшись, ответил Генрих, — четырнадцать на первом этаже и пятнадцать на втором. — Он начал читать алфавит, но был прерван Вагнером на третьей сзади букве «ипсилон».
— Достаточно, — произнес Вагнер, — просто проверяю ваши способности. Я звонил в Варшаву. Боюсь, что дела наши плохи, эти музейные крысы не удосужились снять копии с чертежей замка. Так что теперь, черт возьми, остается одна надежда на вашу память. Я, пожалуй, посплю, кажется, эта ведьма из санчасти подмешала мне в укол с жаропонижающим какой-то седативный препарат.
Через несколько мгновений с заднего сиденья послышался залихватский храп Вагнера. Генрих обернулся — Отто крепко спал, уткнувшись лбом в автомат. «Интересно, — улыбнувшись про себя, подумал разведчик, — какая руна отпечатается на лбу у этого ублюдка, когда он проснется?»
Пошел дождь. Генрих включил дворники. Оборудованный пулеметом 750-кубовый «Цундап» мощно тарахтел впереди, задавая темп и указывая направление движения. Замыкал колонну такой же, но уже без пулемета, мотоцикл с двумя вооруженными автоматами детинами. В унисон вагнеровскому храпу из багажника доносилось возмущенное мяуканье Шульца, недовольного таким бесчеловечным отношением к своей голодной персоне. «Потерпи, братец, — подумал Генрих, — я не знаю, для каких целей ты сдался Вагнеру, но по приезде я лично открою и поставлю перед твоей мордой банку тушенки из офицерского пайка».