Следы апостолов
Шрифт:
— Какая? — не удержался Вадим.
— Неважно. Слушай дальше. В общем, подержал он ее в руках, может, минут пять и, представь, рассказал, откуда она и что из себя представляет. Со всеми подробностями… Я так прямо там и охренела. И мужик тот — тоже. Мистика, не мистика, но факт. Очень интересный рассказ… Правда, Гриша потом весь вечер как контуженный был.
— Нет, я за ним такого не видел, — признался Вадим, — но кое в чем он нам действительно пару раз сильно помог. Вот и по делу этому тоже… Я, правда, ему сразу не поверил. А зря.
— А что за дело? — поинтересовалась Алька. —
Вадим обстоятельно загасил сигарету о нижнюю часть скамейки и посмотрел Алевтине в глаза.
— Нет, — покачал он головой, — на этот раз человека убили. Причем совершенно непонятно зачем и почему, так как тот был обычным стариком, пенсионером. Жил скромно, врагов не имел, ни с кем не ссорился.
— Да, мне брат что-то говорил, — припомнила она.
— Брат… Уже весь город судачит. Вот начальство на меня и наседает каждый день, когда, мол, по этому делу прогресс будет.
Пока Алька и Вадим, срытые от посторонних взглядов кустами сирени, разговаривали в беседке, Ежи Бронивецкий успел добежать до гостиницы. От сильного перевозбуждения у него тряслись руки, и он долго не мог попасть ключом в замочную скважину. Нечаянно подслушанный им разговор эхом отдавался у него в мозгу. Наконец, влетев в номер, он бухнулся на колени и стал горячо молиться, заламывая руки и сбиваясь с польского на латынь. «Все гордыня, гордыня моя…, — бормотал пан Бронивецкий, ползая на коленях в узком проходе между стеной и кроватью. — Убийство… Грех-то какой… А может, это семейное проклятие? Кара мне за отца, за все, что он тут натворил? Господь, Отец наш, он же все видит и во всем его промысел есть…»
Постепенно успокоившись и собравшись с мыслями, он открыл ноутбук и, с трудом подбирая слова, стал набирать письмо своему куратору. Суть его послания сводилась лишь к одной-единственной просьбе: чтобы его освободили от опрометчиво принятых им на себя обязательств и позволили вернуться в Краков, где он уже никогда не будет ни на что претендовать. Дописав письмо, он дважды перечитал его и задумался.
— А с другой стороны, — рассуждал пан Бронивецкий, — есть ли моя вина в том, что произошло? Ну, да, доверился я убийце, но ведь будучи в полном неведении и исполняя волю Святого престола. Нет вины моей в том, а если есть, то Бог свидетель и судия мне. Разве ж не во благо Святой церкви нашей я старался? Разве не жертвовал? Разве о себе думал?
«О себе думал, о себе, — отвечал ему внутренний голос. — Жертвовал, но своей выгоды ради. Старался, но для себя во-первых».
— А Гриша что? — спросила Алька, не в силах побороть разгоравшееся любопытство.
— Пока молчит, — глядя куда-то мимо нее, ответил Вадим. — На него вся надежда. Я уже все мозги сломал.
— Что, прямо ни единой зацепки?
— Есть небольшие зацепки, но не знаю, с какой стороны подойти. Мотив кое-какой прощупывается, только нет уверенности, что дело именно в нем.
— Мотив? — переспросила Алька.
— Это я так думаю, а как оно там на самом деле, пока неизвестно. Понимаешь, — у старика этого пропали… — начал он и тут же осекся.
— Говори, — потребовала она.
— Извини, не могу. Сама понимать должна —
— Я ж все равно у Гриши узнаю.
Некоторое время Вадим колебался.
— Зачем тебе это? — наконец спросил он, доставая из пачки новую сигарету.
— Хочу прочувствовать специфику профессии, — отчеканила она.
— Не рано ли?
— Практика — самое время, — парировала Алька. — Кстати, я и так знаю, что этот старик кое-что знал о тайнике в замке. Может, потому его и убили?
— Брат сказал?
— Ну, сказал.
— Это одни разговоры. Достоверных данных нет. У нас тут через одного на этой теме повернуты. Теперь уже не так, а раньше просто сумасшествие какое-то было. Я и сам по молодости верил во всю эту ерунду. Помню, после армии, еще до поступления на юрфак, целое лето мы с приятелем и его братом обследовали весь парк Альбы с самодельным металлоискателем. Ничего, конечно, не нашли, но надежды не потеряли. Потом еще пару лет собирали информацию и даже лазили по подвалам замка с лопатой. Сейчас даже вспоминать об этом как-то неловко. — Вадим глубоко затянулся. — Вот и Гриша в свое время увлекался, пока его, бедолагу, в тоннеле не засыпало.
— Это я знаю.
— А знаешь, что во время войны немцы здесь этих Апостолов искали? Целая команда прибыла из Берлина. Институт у них был такой специальный, который всякими древностями занимался. Я когда учился, читал, что они даже в Крыму проводили раскопки, чтобы отыскать щит Ахилеса. Гитлер мечтал его заполучить. У него страсть была к разного рода оккультным вещицам. Мистик. Вообще, знаешь, кто только тут не искал. Уже сто пятьдесят лет копают, но на моей памяти еще никого не убивали.
— Так значит, это убийство может быть связано с сокровищами Радзивиллов? — подвела итог Алька.
— Не исключено, что кто-то идет по следам Апостолов, и этот кто-то совсем рядом.
29
В эту теплую июньскую ночь Гетлинг и Штольберг вышли из ресторана на улицу подышать свежим воздухом. Прошло уже почти два месяца с тех пор, как после расстрела гетто офицеры завладели золотом и ждали оказии, чтобы переправить его на родину. Не далее как неделю назад Штольберг, наконец, получил приблизительные инструкции, где и когда приземлится самолет, который доставит золото в Германию. Варианты по доставке богатства к борту требовалось просчитать незамедлительно, потому что времени оставалось в обрез, и более точная информация о месте и времени посадки самолета могла придти в любую минуту.
— А это что за важные шишки? — указал Гетлинг на остано-вившийся возле ресторана «Опель-Адмирал», — новое начальство что ли пожаловало? Штольберг, как думаете, оно по наши души или по своим делам?
Из водительской двери вышел человек в штатском, отворил заднюю дверь и проводил своего попутчика в ресторан.
— Не уверен, что мы интересуем этих боссов, — ненадолго задумавшись, ответил Штольберг, — я думаю о другом — на машине с такими номерами можно доехать вплоть до Берлина, причем открывать шлагбаумы и кричать «Хайль!» вам будут, не спрашивая документов.