Следы апостолов

Олвик Эндрю

— Нет уж, увольте, — произнес Штольберг и пошел к машине.

— Партизаны? — спросил Лотара Генрих.

— Они самые. — Ответил гауптштурмфюрер. — Активизируются. Как наша контрразведка и предсказывала. К началу лета, мол, говорят, ждите веселой жизни. Так что, будьте осторожны, господин Штраубе. Все самое интересное только начинается.

— А зачем им вообще понадобилось взрывать этот мост? — поинтересовался Генрих, — ведь он не представляет особой цен-ности. Я уверен, что вокруг полно других переправ.

— Банальная акция устрашения, — ответил Гетлинг, —

этим подрывом противник просто заявляет о себе. Мол, теперь он сила, с которой придется считаться. Обычное дело, господин Штраубе, в партизанской тактике трудно придумать что-нибудь новое…

Эти сумасшедшие сутки закончились еще одним взрывом, разгребать последствия которого Штольбергу пришлось на следующее утро. Самого взрыва Эрих не слышал, к тому времени он крепко спал, свернувшись калачиком под пуховым одеялом и слегка вздрагивал во сне от недавно перенесенного стресса. Час назад, под покровом темноты Генрих с Лотаром привезли его домой, где, никого не стесняясь, голый комендант вышел из машины и, слегка пошатываясь, прошествовал в дом. Перед этим Гетлинг успел угостить товарища таблеткой снотворного, которая в совокупности с выпитым за последние дни алкоголем вырубила Штольберга в считанные секунды.

Когда прозвучал этот второй взрыв, Генрих с Гетлингом тоже лежали каждый в своей кровати, постепенно смыкая веки, вспоминали события прошедшего дня и прикидывали планы на завтра. «Граната или противопехотная мина… ну и Бог с ней… утро вечера мудреней», — пронеслась примерно одна и та же мысль в головах недавних приятелей, перед тем как глаза закрылись, и они плавно погрузились в свои сны.

Рано утром следующего дня Генрих застал Штольберга у замка на месте взрыва.

— Повторите еще раз, как все произошло, — допрашивал Штольберг легко раненого ефрейтора. Из объяснений заикающегося солдата Генрих понял, что во всем виновато привидение под названием Черная Дама. Ночью ефрейтор обходил территорию вверенного ему для охраны участка. Позади него послышался шипящий звук, на который он обернулся и увидел полупрозрачное свечение, своими формами напоминающее женщину в средневековом одеянии. Часовой выпустил по призраку автоматную очередь и в страхе за свою жизнь убежал за угол, где и был встречен обходящим посты начальником караула.

— Они, что, из новеньких? — указав на солдата и лежащие позади него три прикрытых брезентом трупа, отчитывал Штольберг дежурного офицера. — Это же не первый случай, когда это так называемое «привидение» путешествует вокруг замка. Вы что, не можете довести до личного состава составленную мной инструкцию с правилами поведения при встрече с этой чертовой «Шварц Фрау»? Там же ясно сказано: ни при каких обстоятельствах не открывать огонь, а место, где оно якобы появилось, обследовать только утром? Ваши подчиненные разве об этом не знают?

— Никак нет, господин гауптштурмфюрер, — оправдывался офицер, — все в точности доведено до солдат и унтер-офицеров. Но поймите, против страха даже боевой устав не работает.

— Так добейтесь того, чтобы работал! — заорал Штоль-берг, — сами, если надо, оденьтесь в привидение и бегайте ночью

по казарме, чтобы ваши бойцы привыкли к инфернальным врагам. Они у вас дети сопливые или солдаты вермахта? Шайзе! Развели тут черт знает что! Что там дальше произошло? — слегка успокоившись, спросил у дежурного офицера Штольберг.

— Не знаю, как случилось, — продолжил объяснения офицер, — начальник караула в общем-то боец опытный, привидений не боится… Одним словом он попытался убедить ефрейтора, что привидений не бывает. Личным примером вдохновить, так сказать. Вчетвером побежали к месту, где тому пригрезилась эта «Шварц Фрау». Результат перед вами… Самое интересное, что ефрейтор мало пострадал, может и правда — вера в приведения защищает от них?.. А неверие, наоборот, убивает…

— Доннерветтер, — выругался Штольберг, — все свободны, ефрейтора в госпиталь, убитых убрать, — скомандовал он дежурному офицеру.

— Доброе утро, Эрих, — поздоровался Генрих, — неприятности? Как вы чувствуете себя после вчерашнего купания?

— Да какое оно к чертовой матери доброе, — опускаясь на корточки и осматривая место взрыва, произнес Штольберг. — Похоже на мине подорвались. Не многовато ли потерь за эти сутки, господин Штраубе? Как считаете? И вот еще что непонятно, откуда здесь соль? Как думаете? — Штольберг макнул палец в небольшую горстку белых кристаллов, которые сначала понюхал, а затем попробовал на вкус.

— Поваренная, соль? — сделав ударение на первом слове, поинтересовался Генрих.

— Она самая, натрий хлор. Химию изучали?

— Безусловно, но это не самый любимый мой предмет, — ответил Генрих, — а зачем вам мои познания?

— Думаю вот, насколько я помню, соль не входит в состав ни одного взрывчатого вещества, — вслух размышлял Штольберг, — а если бы и входила, то мы бы не нашли ее здесь в таком рафинированном виде. Она бы вступила в реакцию и не оставила следов. Следовательно, тут дело в другом…

— Ладно, Эрих, — Генрих протягинул Штольбергу ключи от «Опеля-Амирала», — бак полный. А у меня своих дел хватает. Ключи от подвалов при мне, благодарю за содействие и желаю вам удачи в решении ваших химических и не только химических задач. Да, и не подведите, машина должна быть завтра утром у меня под окнами, иначе, сами понимаете — доктор Вагнер порвет меня на куски. Чует мое сердце, что в ближайшие дни он оклемается. Хайль Гитлер! — Генрих повернулся кругом и направился в сторону замка.

— Хайль! — отмахнулся Штольберг. Он, опустившись на кор-точки, продолжил с увлечением разгадывать свою пиротехни-ческую головоломку.

Ближе к вечеру Эрих подогнал машину к дому Гетлинга. Лотар вынес и положил в багажник два обшитых брезентом фанерных ящика с надписями «1» и «2» по всем своим шести граням. Сразу после того, как стало известно о способе переправки, подельники расфасовали ценности по ящикам, и чтоб не перепутать свое добро с чужим, пометили их цифрами. На заднее сиденье «Адмирала» Гетлинг положил автомат, несколько штук всегда напоминающих Штольбергу яйца Фаберже наступательных гранат М-39, дополнительные обоймы к своему «Вальтеру».