Следы на воде

Петровичева Лариса

Соседка Дэна, слушая по телевизору выступления политиков или модных писателей, частенько приговаривала: Ой, ребята, что-то вы меня дурите не любила старушка громких слов и пышных фраз в частности и высоких материй вообще. Почему-то сейчас Дэну хотелось сказать то же самое, хотя он не мог определить, что именно настораживает его в словах Исцелителя. Тот, видимо, почувствовал его сомнения, потому что отставил чашку, положил руки на стол и мягко произнес:

Дорогой мой Danауal, я перед вами совершенно откровенен. Провозвестник в этой ситуации прямо посоветовал рубануть вас мечом и избавиться от проблемы. Я же просто хочу, чтобы вы поняли: она выбрала

свой путь сама задолго до своего рождения, и должна пройти его. И если вы действительно хотите помочь, то просто уйдите. Она со всем прекрасно справится, это ведь не впервые. А если миссия не будет выполнена, то человеческое общество так и не выйдет на новый виток развития и в итоге неизбежно самоуничтожится. Не мне вам объяснять, какая это будет трагедия. Так что пожалуйста, ладонь архангела накрыла руку Дэна тепло, по-товарищески, не стойте на ее пути. Не надо.

Похоже, он кивнул, соглашаясь. На глаза наползала влажная соленая пелена, и где-то там, где должна бы гнездиться душа, было темно и знобко. Исцелитель удовлетворенно качнул головой, но Дэн этого не увидел смотрел в столешницу.

Может ли она помочь мне? прошептал он. Я не могу так больше, серединкой на половинку. Я устал. Слишком уж это трудно и горько.

Архангел выпустил его руку. Некоторое время Дэн сидел неподвижно, а потом все-таки осмелился поднять голову и взглянуть Исцелителю в лицо.

Если до этого Дэн видел его какими-то урывками, клочками, то сейчас разглядел целиком. Перед ним сидел усталый, начинающий седеть мужчина средних лет а ведь говорят, что высшие духи всегда молоды ничем не напоминающий лик на иконе: совершенно земной, тысячи раз битый жизнью и слишком много повидавший.

Мы есть то, что мы есть, и никому не дано изменить свою суть, его голос напомнил Дэну эхо в колодце. А если бы если бы такой способ существовал, то мы спасли бы своих детей. Крепитесь, Дэн, боль не вечна, и пожалуйста, оставьте ее. Оставьте.

За спиной Исцелителя задрожал воздух рождался ход в иной мир. Дэн вспомнил, что земные оболочки ангелов схожи по сути, как это ни парадоксально, с нежитью: тонкие мембраны, наполненные что тоже очень странно, туманом их истинного духа, мороком. Развоплощаясь, какие-нибудь вампиры оставляют после себя пленку кожи, испаряющуюся на солнце; ангелы, мыслящий свет, попросту испепеляют свое временное тело, да и заодно все в радиусе десяти метров. Исцелитель же решил расстаться с телом вне мира Дэна нефалим увидел, как вспыхнули на голове архангела волосы, обернувшись пламенной короной.

Прощайте, Дэн! он шагнул в распахнувшееся в воздухе отверстие и уже в нем раскинул ослепительно огненные крылья. Прощайте и помните о том, что я вам говорил!

Прощайте!

Архангел улыбнулся и жестом раскаленной добела руки словно бы застегнул молнию, спаяв отверстие. В воздухе пахнуло озоном, сверкнула многосуставчатая молния, и стало тихо.

* * *

Провозвестник был единственным членом Совета Восьми, регулярно появлявшимся в Низу. Собственно, никаких ограничений на путешествия из Выси в Низ и обратно не было, но все же его коллеги избегали мест такого рода. Стратег как глава Совета определял свою деятельность в данном направлении как послание официальных запросов в случае крайней нужды, Исцелитель раз в тысячу лет присылал через дипломатическую почту гуманитарную помощь, прочие старательно воротили от Низа благородные носы. Провозвестник не был столь щепетилен и к центру мук грешников относился с достойным Прях равнодушием, сквозь

которое порой проглядывала ностальгия: давным-давно, патронируя Гнев и Возмездие, он был тут начальником. Теперь же, заведуя отделами Пропаганды и Конечного Пути, Провозвестник чуть ли не каждую неделю проносился под сводами Низа огненной кометой единственный путь к Пряхам лежал здесь. Видя его, грешники из новеньких разражались радостными воплями, но бывалые заключенные искали, в какую бы щель забиться: рука у Архангела Смерти была тяжелая.

Сегодня нехорошее предчувствие томило Провозвестника. Возможное астрономическое количество душ для конечного Пути в списке Прях, за которым он летел, его совершенно не беспокоило: сто или сто тысяч, разницы нет Пряхи всегда правы, и у каждого, будь то смертный или дух, свой путь и своя судьба. С Совершенным проблем пока что не было; поутру Узиль прислал очередной рапорт все в порядке (депрессии оставим Исцелителю). Нефалим? После профилактической беседы сидит тише мышки под веником, хотя все-таки Совет не прав, и полукровку надо бы убрать (н-да, у нас всегда право большинство; хотя лично он непременно бы изыскал метод устранения). Неужели опять Отступник зашевелился? Да быть того не может, вокруг Пекла выставлено тройное оцепление, а шпионы докладывают, что все тихо: Отступник не на шутку увлекся клонированием и ролевыми играми. Ладно, чем бы дитя ни тешилось

Тогда что? задал Провозвестник вопрос сам себе, вслушиваясь, как скребется в нем неясное, но от этого не менее гадкое ощущение. Кризис среднего возраста, бес, прости благодать, в ребро? он же не человек, чтобы страдать от такого. Провозвестник хозяйским взглядом окинул Низ: и тут все спокойно: грешники мучаются, каратели на своих местах (ох и рожи!), смола кипит, лед не тает, орудия пыток работают. Правда, в его времена здесь лучше убирали впрочем, в старину все было чище, красивее и честнее. И все-таки следовало просмотреть сводки Стратега вдруг что-нибудь особенное; хотя вряд ли тот стал бы скрывать нарождающуюся проблему по извечной привычке созвал бы Совет.

Алый сияющий шар прочертил спертый, воняющий горелым мясом и ужасом воздух низа и мягко опустился возле скромной черной дверцы с ручкой в форме песочных часов. Ручка была приделана по-умному, на уровне колена, так что посетитель вынужден был входить согнутым в поклоне. Принимая свой привычный облик темная хламида до пят, папка для документов в руке, аккуратные очки на носу: чиновник, бумажная душа Провозвестник потоптался с ноги на ногу, осваиваясь (все-таки сгусток энергии это вам не строго заданная форма оболочки), и, положив ладонь на ручку, подумал: может все же Отступник плетет интриги?

Всякий раз, попадая в Ткацкий зал, Провозвестник внутренне содрогался: то ли потому, что зрелище растянутых на станках триллионов нитей было дивным, величественным и ужасным, то ли оттого, что первой он всегда видел свою нить: ярко-красную, гладкую, пульсирующую, похожую на сосуд, через который течет буйная, жаркая кровь. Глядя на нее, он болезненно, язвяще остро осознавал, насколько ему ненавистны Пряхи с их равнодушным спокойствием и столь недостижимым и от этого страстно желанным бессмертием. Ангелы имеют такой долгий век, что считаются практическими вечноживущими; при этом каждому из них известно, что бесконечно ткущихся нитей не бывает, и гибель в свой срок ожидает любого, и в этом Сиятельный Стратег сравним со смертным нищим, и только три пряхи никогда не умрут, и их монотонный труд не прекратится воистину никогда.