Следы на воде
Шрифт:
– Че-пу-ха!
– Ершов хлопнул ладонью по полированной поверхности стола
с такой силой, что стол жалобно загудел.
– Чепуха! Ерунда! Фан-тас-ти-ка! Пути к контакту! Заявить людям! Где факты, факты где?
– Он перегнулся через стол к Андрею, свирепо зашевелил бровями.
– Кто поручится, что у тебя, понимаешь, не... э-э... делириум тременс, а? Ну, ну, не делириум, - поправился Ершов, увидев, что Андрей побледнел.
– Не белая горячка, а галлюцинация, сон! Миф!
– Мифы часто бывают основаны на интерпретации реальных событий, сказал зав.
– Да вы что,
– взревел Ершов и яростно расстегнул пиджак.
– Я тебя, Николай, знаю тридцать пять лет, но никогда не думал, понимаешь, что в тебе... э-э... такой избыток фантазии!
– А случай с "девяткой", Виктор Иванович?
– спокойно возразил зав.
– Да что за случай такой?! Не знаю я никакого такого случая!
– Вот и плохо, что не знаешь, - все так же спокойно отреагировал зав.
– Начальнику Космоцентра не мешало бы иногда копаться в своих архивах. Там, наверняка, много интересного и... никому не известного, к сожалению.
– Ну, ты меня не учи!
– Ершов угрожающе поднялся с кресла и уперся руками в стол.
– Давай твой случай, послушаем!
Зав неторопливо изложил уже известную Андрею историю. Ершов слушал, не перебивая, только по-прежнему сердито сопел.
– Главное, что все материалы по "Открытию" находятся в архиве Космоцентра, а координаты у Громова были те же, что у зонда, - заключил зав.
Ершов молчал.
– Можете проверить, обращался ли я в ваш архив, - посоветовал Андрей.
– Что же, выходит, и Зонин...
– начал Ершов и задумался.
– Вероятнее всего, неведомое сочло нужным задержать "Вестник" в сфере своего влияния. Вполне возможно, Зонин сейчас пытается вступить с ним в контакт...
– Задержать!
– фыркнул Ершов.
– Каким же это образом, хотел бы я знать!
– Я тоже, - ответил зав.
– Только не обижайся, Андрей Владленович, - неожиданно обратился Ершов к Андрею, вновь опускаясь в кресло.
– А может все-таки к врачу?
– Громов прошел десятки комиссий перед полетом, - ответил за Андрея зав.
– Послушай, Виктор Иваныч! Когда Зонин даст сигнал, надо послать ему запрос, чтобы он мог ответить покороче: "да" или "нет". Ну, например, - зав подумал.
– Случилось ли что-нибудь необычное, кроме работы приборов? Мы предупредили его о возможной выходе из строя приборов, - пояснил он Ершову.
– Та-ак, - зловеще протянул Ершов.
– Уломал неприступного Мельницкого? Он у меня получит! Я только вот чего не понимаю: на кой черт этому неведомому вступать в контакт, как вы оба выражаетесь, если, по вашему рассказу, оно и так все о нас знает?
– Это же только предположение, - ответил Андрей, а зав, помолчав, сказал:
– Что если только с помощью человека оно может познать самое себя?
Ершов крякнул.
– А ты не пробовал познавать себя через кошку?
– Послушай, Виктор Иваныч!
– не реагируя на последнюю реплику Ершова, продолжал зав.
– Ты не ответил. Почему бы нам не сделать так, как я предлагаю? Что мы от этого теряем?
Ершов опять засопел.
– Нет, это черт-те что! Бред, понимаешь, какой-то! И я почему-то его
слушаю. Интересно, - он ехидно
зава.
– Меня вот учили, что прошлое изменить нельзя. Прошло оно, прошлое,
прошло! Нет его!
– Он с силой стукнул по подлокотнику несчастного
кресла.
– Знаешь, есть наука такая, называется философия. В школе, между прочим, учат.
– Любая наука не стоит на месте, а развивается. Правильно, Виктор
Иваныч?
– воэразил зав.
– Тоже, между прочим, в школе учат. Наверное, скоро придется пересмотреть наши представления о некоторых вещах.
– Ты мне демагогию не разводи!
– грозно крикнул Ершов, но Андрей почувствовал, что он уже сдается.
Почувствовал это и зав.
– Мы ведь ничего не потеряем, если спросим Зонина, - сказал он и повторил: - Мы ничего не потеряем.
– Не потеряем, не потеряем, - заворчал Ершов.
– А за дополнительную энергию кто заплатит? Ты заплатишь? Он заплатит? А-а, то-то и оно, ни хрена вы не заплатите! Космоцентр будет платить, а кому по шее в случае чего? Ершову, понимаешь!
– Только не надо прибедняться, - быстро проговорил зав и улыбнулся. Шея-то у тебя ого-го! Выдержит. Не забывай, я тоже в курсе, знаю, сколько отпущено на программу. Вполне хватит, не обеднеет твой Мельницкий.
– И все то ты знаешь, Николай!
– Ершов сделал вид, что рассвирепел, но было ясно, что он уже почти согласился с предложением зава.
– Все знать опасно! Голова расколоться может.
– Итак, Виктор Иваныч, подождем контрольного сигнала и сразу пошлем запрос, - подытожил зав.
– Ты только представь, что даст нам контакт! Да это даже невозможно представить!
– Раскукарекался, понимаешь!
– Ершов опять обрел сердитый вид, и это напоминало последние отголоски уходящей грозы.
– Что
ж твое... э-э... космическое божество так и будет перетасовывать прошлое? Сегодня, понимаешь, я начальник Космоцентра, а завтра поплакался ему какой-нибудь грешник и, глядишь, и не был я никогда начальником. Так, что ли? И Оганесяна у меня, окаэывается, нет, и тебя, и вот его, - он мотнул головой на Андрея.
– Хорошенькое дельце, понимаешь! А попы-то, попы-то как запоют, когда узнают! Ох, обрадуются! Нашелся всемогущий, вот он, рядышком, на небесах, поклоняйтесь ему, славьте его, кайтесь и он вам поможет! Спаси меня, господи! Пожалуйста! Спасет!
– А теперь слушай, Виктор Иваныч.
– Зав покашлял.
– Во-первых, - он загнул палец.
– Мы приблизительно знаем квадрат пространства, в котором проявляет себя неведомое, а Зонин сообщит нам его координаты еще точней. Я не говорю "находится неведомое", потому что, вполне возможно, оно существует вне нашего пространственно-временного континуума. Так вот, коль ты так боишься за свое прошлое, можно не допускать в этот квадрат ни одного корабля с "грешниками", тем более, что таких кораблей пока не так уж и много: один "Вестник". В дальнейшем вступать в контакт с неведомым будут люди, не испытывающие никакого желания изменить свое прошлое. Заметь, неведомое меняет не прошлое вообще, а прошлое отдельного человека. "Вестник" все равно полетел, только без Громова.