Слегка окровавленный закат
Шрифт:
– Бегом!
– подстегнул завлаба злобный окрик сержанта. Николай Петрович рысцой побежал к "гаишнику", на ходу вынимая из кармана документы.
– Еще быстрее!
– злорадно ухмыляясь, снова прикрикнул на него сержант. Николай Петрович спотыкаясь и падая, попытался бежать быстрее.
– Шире шаг!
– не унимался "гаишник". Николай Петрович из последних сил совершил рывок и рухнул прямо в лужу у ног сержанта.
– Встать!
– приказал тот, брезгливо вытирая о куртку завлаба забрызганный сапог:
– Ты что скорость превышаешь, скотина?! Знака не видел?!
– Извините меня
– Как это не было?! Ты что, козел, оборзел?! Был там знак! Раньше был. Ограничение до шестидесяти!
– рявкнул на него сержант:
– Да я тебя сейчас на штрафах згною! Да ты у меня прав на всю оставшуюся жизнь лишишься!
– Простите меня пожалуйста! Я пожилой, больной человек! Я не превышал скорости! Да у меня и машина больше пятидесяти не едет...
– Что?! Ты со мной спорить будешь! А ну гони деньги, падаль старая!
– сержант побагровел от злости и даже замахнулся на несчастного завлаба.
– Не надо! У меня большая семья! Прошу вас! У меня нет таких денег! Возьмите сколько есть безо всякой квитанции! Отпустите меня пожалуйста!
– с отчаянием умолял "гаишника" Николай Петрович, трясущимися руками доставая из кошелька последние купюры очень мелкого достоинства.
– Что там происходит?
– лениво растягивая слова спросил вылезая из милицейского "Уазика" второй "гаишник" в звании лейтенанта. На его сытом, холенном лице блуждала рассеянная улыбка, очень отдаленно напоминающая улыбку Джаконды с небезызвестной картины Леонардо Да Винчи*.
– Гражданин! Правила нарушаете, а платить не хотите?
– Да не нарушал я... я... денег нет... отпустите меня... прошу вас...
– заплакал Николай Петрович. Его сгорбленная фигура сотрясалась от рыданий. Больно и грустно было смотреть на унижения пожилого, бесправного человека. Он упрашивал, взывая к милосердию и совести, к гуманизму и чувству сострадания. Но все было бесполезно! Подобные чувства были "гаишникам" неведомы. Эти два жадных, избалованных своей безнаказанностью молодчика жестоко издевались над ним. "Ты нам еще и машину помоешь! Старый козел! Гы - гы - гы! " - гоготал сержант и его толстые щеки сотрясались от злорадного смеха.
И "Ворсистый" не выдержал. Он вышел из машины и мягкой поступью хищника направился к "гаишникам". Его улыбка не предвещала ничего хорошего для двух потерявших стыд и совесть сотрудников ГАИ.
– А тебя кто звал? Сиди в машине, козел! Будет надо позовем!
– процедил сквозь зубы сержант и презрительно сплюнул под ноги суперагенту. Глупый! Он еще не знал с кем имеет дело!
– Меня никто и никуда не зовет! Я из тех, кто приходит сам!
– медленно закурив сигару, многозначительно произнес суперагент. Он расслабил руку и встряхнул кисть, готовясь мгновенно выхватить пистолет из кобуры на бедре:
– Ну? Кто рискнет начать первым?
Все тревожно замолчали. Где - то недалеко заиграла музыка из "вестерна". Высоко в небе парили две вороны, издалека очень похожие на кондоров. А пейзаж справа от дороги очень напоминал штат Техас. И тут "Ворсистый" вспомнил, что у него с собой нет пистолета:
– Хорошо! Так и быть! Обойдемся без оружия!
С этими словами он плавно переместился за спину сержанта и быстрым движением обезаружил
– Ты кто такой! Как ты смеешь!
– возмущенно завопили испуганные его решительным видом и действиями "гаишники". Они уже сообразили, что являются в этой истории отрицательными, гадкими персонажами и по всем законам жанра должны понести суровое наказание с элементами возмездия за свои издевательства над бедным, пожилым человеком. Осознав этот факт, "гаишники" переменились в лице, вспотели, задрожали мелкой дрожью и начали громко портить воздух. От былой их наглости не осталось и следа!
"Ворсистый" решил начать с сержанта. Он не стал демонстрировать красивые удары ногами и эффектные броски, а просто подошел и от всей души врезал ему оплеуху по отъевшейся наглой морде. Сержант заверещал и попытался убежать мелко семеня ногами. На это суперагент лишь усмехнулся и подножкой сбил сержанта прямо в лужу с жирной, вонючей грязью черного цвета.
– Лежать! Падаль!
– приказал "Ворсистый". Сержант тут же перестал елозить на своем толстом брюхе и послушно замер посреди зловонной лужи, в данном случае не по стойке, а по лежке "смирно".
– А тебе что, придурок, особое приглашение надо? Быстро упал рядом с ним!
– рявкнул суперагент на побледневшего от страха лейтенанта. Тот суетливо начал примериваться как поудобнее улечься в грязь рядом с сержантом. "Ворсистый" ускорил процесс сильным пинком прямо в середину мелькавшей перед ним толстой задницы и лейтенант подняв тучу брызг чуть ли не с головой ушел под толщу отвратительной черной слизи.
– А теперь отжиматься! Николай Петрович считайте!
– А может не надо?
– не смотря на причиненные обиды и издевательства, Николай Петрович оставался убежденным сторонником гуманных методов воспитания. Ему стало жалко этих двух обнаглевших в своем беззаконии увальней. Впрочем, "Ворсистый" был иного мнения:
– Надо! А, впрочем, можно и без счета. А ну живо отжиматься!
Тяжело дыша и сплевывая зловонную жижу, "гаишники" стали вразнобой отжиматься.
– А теперь ползком! По кругу!
– продолжал "Ворсистый" в духе лучших армейских традиций. Сержант с лейтенантом, как два жирным тюленя, неуклюже поползли друг за другом, поднимая волны черной грязи. "Ворсистый" презрительно сплюнул, попав точно в левый глаз сержанту, и направился в сторону милицейского "Уазика". По пути к машине, ему на глаза совершенно случайно попались четыре бейсбольные биты, кем то тут брошенные и валявшиеся на обочине. Суперагент выбрал ту, которая покрепче и стал методично приводить ею "Уазик" "гаишников" в состояние абсолютной негодности. Он увлеченно размахивал битой до тех пор, пока от машины не осталась искореженная куча лома. Затем выбросил биту и отряхнув руки вернулся к барахтающимся в луже сотрудникам ГАИ. Те, с ног до головы покрытые липкой грязью, страдая от одышки, продолжали ползать по кругу.