Слепая любовь
Шрифт:
Следующий разговор происходил в присутствии отца. Тот тоже много курил, молча выслушивал аргументы сына, сухо гладил по плечу всхлипывающую жену, хмурил брови.
— Нет, Андрюша, так не пойдет. Ты молодой еще, глупый. А мать права, ей ведь сердце подсказывает.
— Сердце? — возмущался Андрей. — Да оно у нее есть, сердце-то?
Сколько таких разговоров происходило той весной в московской фешенебельной квартире! От их количества ничего не менялось — вскоре и мать, и отец это поняли, и Галина решилась наконец пойти на самые крайние меры.
— Значит, так, сын. Хочешь жить со своей любимой в шалаше — живи. Она у тебя, кажется, переводчица? Ну вот, прекрасно, и ты у нас тоже в иностранном —
С этого дня Андрею перестали выдавать деньги на карманные расходы. Их, собственно, и раньше ему никто не выдавал — он, не задумываясь, просто брал их в маленькой хрустальной вазочке, брал столько, сколько было нужно. На следующий день после того, как мать объявила ультиматум, деньги в хрустальной вазочке водиться перестали. Андрей воспринял новость с усмешкой — что ж, и своими средствами протянем, в самом деле, не без рук, и голова на месте, да и стипендия в институте какая-никакая, но все же имеется...
Как выяснилось в скором времени, стипендии хватило только на неделю, и львиная ее доля ушла на оплату автомобильной стоянки и бензина для авто. Андрей совершенно спокойно отнесся к тому, что теперь ему придется ездить по городу на метро, — подумаешь, всего лишь на час раньше вставать, зато сколько интересного, а Данке сказал, что у него просто забарахлил мотор. Рестораны и кафе пришлось отменить — но и это была совсем не большая потеря, потому что им вдвоем было замечательно и без ресторанов и кафе, они были счастливы просто сидя на скамейке в парке, а уж прогулки под первым весенним дождем вообще заменяли им все на свете... А ночи и небо, где каждая звезда светила только для них двоих и только для них в первых лучах рассвета ярко вспыхивали купола Василия Блаженного... Наперекор всему они продолжали быть счастливыми, и вскоре Галина поняла это.
До окончания института оставались считанные недели, отец уже пробивал все свои связи и на всю катушку использовал свою власть для того, чтобы добиться для сына возможности после окончания вуза работать в российском посольстве — не где-нибудь, а в Штатах. В эти дни и появилась снова в их доме девочка Катя, дочка заместителя спикера, от которого и зависело во многом разрешение вопроса с американской поездкой Андрея.
Они знали друг друга с детства — Катя была моложе Андрея всего на год, родители их в силу особенностей служебного положения часто общались, и уже тогда, когда им было по пять лет, их в шутку называли женихом и невестой. Тогда, в детстве, Андрей относился к этому вопросу серьезно и на шутливые вопросы взрослых всегда по-деловому, с расстановкой, отвечал, проглатывая «ж»: «Енюсь на Кате!»
И только потом, повзрослев, понял, что его к ней не тянет, что он без нее не скучает, даже не вспоминает о ней — в общем, понял, что между ними ничего нет и быть не может. Конечно, кроме дружбы — по старой детской привычке Катя и Андрей все же иногда общались, но как девчонку Андрей ее не воспринимал никогда. Она была для него просто Кэт — добрый старый товарищ в юбке, вот и все. И ничего с этим не поделаешь — это он тоже понял, в отличие от матери, которая вполне спокойно воспринимала их разлад, уверенная в том, что сын нагуляется и образумится — ведь лучшей партии, чем Катенька, для него во всей Москве — да что там в Москве, в России — не отыщешь.
Сама Катя в отличие от своих родителей относилась к их планам женитьбы с некоторой долей иронии. У нее вообще не было проблем с чувством юмора, возможно, именно это и помогало ей не сойти с ума и не покончить
Ее нельзя было назвать уродиной — впрочем, едва ли такое вообще возможно по отношению к девятнадцатилетней девушке, чей юный возраст уже сам по себе является ярким приоритетом, аурой, отделяющей счастливую молодость от унылой, но бодрящейся еще зрелости и скорбной старости. Сама она шутила, что родители зачали ее под неблагоприятным сочетанием звезд на небе, потому что все, что было некрасивого, она взяла и от матери, и от отца. Длинный нос, который на мужском лице отца казался породистым, превращал Катино лицо в подобие «утеса, на вершине которого дремлет сосна. Высокая такая сосна...» — шутила сама Катя, тут же вспоминая Барбару Стрейзанд и резюмируя свою оригинальность. Но ведь у Барбары Стрейзанд не было такого плоского квадратного лица, таких невыразительных глаз-щелочек, а рот... Как же быть со ртом — ах да, конечно, Джулия Робертс, ее ведь тоже первое время называли лягушкой и никак не хотели даже пробовать на роль — она сама прочитала об этом в журнале. Такое, значит, тоже бывает... Ну а прыщи? Прыщи — они с возрастом проходят...
Зато характер у нее был добрый, веселый, искренний и честный. Редко встретишь такую незаносчивую, учитывая родительское положение, девчонку. Катька вечно подбирала и тащила в дом бездомных животных, птиц с перебитыми крыльями, беременных, грязных и голодных кошек, собак на трех ногах — откуда она только их брала, ведь жила в таком районе, где все бездомные животные находились под неусыпным контролем и регулярно отстреливались, чтобы своим лаем и назойливым мяуканьем не мешали спать уставшим правительственным чиновникам... А она находила, приносила в дом — домработница, тетя Вера, причитала, пугливо оглядывалась по сторонам, чтобы не увидела хозяйка, а в Катькиных глазах стояли слезы... Тетя Вера была меж двух огней, но все же сдавалась. Сколько раз ей за это попадало, сколько раз грозили уволить!
Идея «династического» брака с Андреем Одинцовым воспринималась Катей с известной долей юмора. Она прекрасно понимала, что насильно мил не будешь, хотя Андрей нравился ей еще с детства и сердечко ее быстро-быстро билось тогда, когда он в первый (и последний) раз ее поцеловал, а воспоминание об этом поцелуе она хранила еще долго — тогда ей было десять лет, ему, соответственно, одиннадцать. Но уже тогда Катя была не по возрасту прозорлива — а поэтому не обольщалась, прекрасно понимая, чувствуя, что дальше этого поцелуя у них с Андреем дело не пойдет. «Стерпится — слюбится!» — уверяла ее мать, когда Катя однажды сказала, что они с Андреем друг для друга не предназначены. «Еще как предназначены!» — заключил отец, и на этом, собственно, все разговоры по поводу предстоящей свадьбы были исчерпаны.
— Андрей, а ты знаешь, что нас с тобой хотят поженить? — без кокетства, без малейшего намека как-то спросила Катя по телефону.
— Знаю, Кэт, — ответил Андрей. — А ты сама как на это смотришь?
— Лично я считаю, что тебе ни к чему невеста с таким длинным носом. Всюду будет его совать...
— Да прекрати ты, Катька, самобичеваться... Не такой уж он у тебя и длинный! Да и вообще — не в этом дело, ты же — друг, понимаешь!
— Понимаю, Андрей, на друзьях не женятся. Это что-то вроде однополой любви получается, так?