Слепая ярость
Шрифт:
Ник чувствовал себя так, будто плывет по зыбкому морю, плавно покачиваясь. Волны становились все круче и круче, колыхаясь в ритм сердцу, вот это уже почти шторм — и вот наконец его словно бы швырнуло вверх, к ослепительному солнцу, вспыхнувшему в сознании…
Потом они долго лежали рядом, лишь чуть соприкасаясь бедрами, и молчали. Говорить теперь было уже не о чем.
Когда Ник услышал голоса первых утренних птиц, Ли Тхау зашевелилась, поднялась на ноги. Сейчас она уйдет — уйдет навсегда…
— Подожди, Ли Тхау…
Нику хотелось
Разбудил Ника Фу Чанг.
— Пора, тебе ехать.
— Хорошо, — кивнул Ник. — Я готов.
Старик помолчал.
— Прими от меня вот это, — вымолвил он наконец. — Тебе пригодится.
И в ладонь Ника легло что-то твердое и продолговатое. Он ощупал предмет: то была крепкая трость.
— Спасибо, Фу Чанг.
— Там есть секрет, — сказал старик. — Выдвини до отказа рукоять.
Ник последовал его совету — и из трости выскользнуло узкое длинное лезвие тесака. Он привычно взмахнул им — оружие с тихим свистом рассекло воздух.
— Ну, большое тебе спасибо, старина, — улыбнулся Ник. — Да только с кем мне там драться?
— Будешь точить карандаши, — с неожиданным для него юмором отозвался Фу Чанг.
— И то дело, — засмеялся Ник.
Послышались шаги. Нет, то ступали не легкие тапочки крестьян — тяжелые солдатские башмаки попирали землю.
— Да, вот уже и совсем пора, — кивнул Ник и вставил лезвие обратно в трость.
«Хорошо входит, плотно — будто в…» — мелькнула у него скабрезная мысль.
Нужно было идти.
А дальше было уже неинтересно: пересыльный лагерь, освобождение, дорога домой…
Ник Паркер оторвался от воспоминаний и сильно потер лицо ладонями. Ладно, пора уже и на работу. Не забыть бы еще посуду помыть…
— Алло, меня зовут Алина, — раздался в трубке женский голос — визгливый и раздраженный.
Ник Паркер тяжело вздохнул, предусмотрительно немного отодвинув трубку в сторону: надо же, как орет. Это был уже пятый звонок за смену — и все собеседницы, как назло, были жутко злы на своих партнеров. Просто диву даешься, сколько мужиков абсолютно бездарны в постели! А ты тут слушай этих истеричек да старайся подбирать соответствующие утешения.
— Слушаю вас, — вежливо сказал он.
Алина на том конце провода немного отдышалась и начала:
— Это невозможно! Когда я только познакомилась с ним, он обещал, что повезет меня в горы и мы будем жить в маленьком бунгало, только вдвоем, и будет гореть камин по вечерам! А сам…
Ее голос сорвался, в трубке послышались частые всхлипывания.
— Успокойтесь, Алина, не стоит так расстраиваться, — сказал Ник, стараясь придать голосу всю возможную мягкость. — Я — Мистер Доверие, и я постараюсь помочь вам.
Эту расхожую фразу Нику приходилось произносить довольно часто: он знал, что в большинстве случаев она действует практически безотказно.
Так произошло и на сей раз.
— А откуда вы знаете, что я красива? Почему вы так думаете? — удивилась Алина.
— Ну это же ясно по голосу, — уверенно сказал Ник. — Уж мне-то вы можете поверить.
— Да? А он говорит, что я всего лишь смазлива — и только…
Ее голос звучал еще прерывисто, но чуткое ухо Ника уже уловило в нем кокетливые нотки.
— Ну, зачем же так ему верить. Мне-то виднее, — подбодрил собеседницу Ник.
— Да я теперь вообще ему не верю! — вновь взорвалась Алина. — Он подлый обманщик!
— А не слишком ли вы суровы у нему? Надо же быть в чем-то и снисходительной…
— Снисходительной? К этому ублюдку? Если бы вы знали, что он из себя представляет…
— Что же именно? — поинтересовался Ник, с трудом подавив зевок.
— Он — извращенец, гадкий извращенец! — с пафосом заявила Алина.
«Кажется, знакомый вариант», — смекнул Ник и спросил:
— Что-нибудь насчет мальчиков?
— То есть как это? — опешила Алина.
— Ну, когда мужчин больше интересуют существа того же пола, понимаете?
— Господи, какой ужас! Нет-нет! Да разве так бывает?
«Какая прелесть», — подумал Ник. А вслух сказал:
— Ладно, не будем об этом. Я пошутил.
— Странные же у вас шутки.
— Гм, ну… Так вы говорили — он извращенец? Как же прикажете вас понять?
— Ох, ну я объясню. Понимаете, как-то после вечера в ресторане… Может быть, я тогда выпила чуть больше шампанского, чем следовало… В общем, когда мы с ним ехали обратно… Мы были знакомы уже две недели, и я подумала: почему бы и нет? Ну, и я ему намекнула: почему бы, мол, нам сейчас не поехать ко мне — выпьем по чашечке кофе… И он понял меня правильно — по сути. Но то, что он сделал… Подождите, я закурю.
— Пожалуйста, пожалуйста.
Ник услышал, как на том конце провода щелкнула зажигалка, дымок пыхнул в трубку.
— Так что же он сделал?
— Он тут же затормозил! Прямо посреди улицы. Потом задрал мне юбку, содрал трусики и усадил к себе на колени, мерзавец!
— Вот как?
— Да! И тут же засунул в меня свою ужасную штуковину. Жуткий наглец!
— И что же дальше?
— И стал вовсю во мне шуровать! Я его спрашиваю: «Джейк, но как же кофе?» А он: «Это что — разве обязательно? К чему такие тонкости?» И шарашит в меня свою игрушку все глубже. Я при этом то и дело головой бьюсь о потолок, ногами за какие-то рычаги цепляюсь… А тут еще мимо машины так и снуют, фарами меня освещают! А этот поганец стянул с меня кофточку, лифчик — и играется моим четвертым размером, будто это ему погремушки. И продолжает пихать в меня свой этот самый… А он у него — дюймов десять, наверное, такая оглобля!