Слепая зона
Шрифт:
– Все, – разогнулся медик, поднимаясь.
Он оказался на полголовы выше не обиженного ростом Дежина.
– Можно освободить тело ото льда, только будьте с ним аккуратны, прошу вас.
Максим даже оглянулся, чтобы убедиться – это ему предлагается освободить тело. Рядом никого не было. Следователь проводил опрос, Михалыч с лейтенантом Савиных и местным участковым ползали среди деревьев в поисках… Что они там искали? Этому мертвяку не меньше двух недель! Максим уставился на судмеда. Под капюшоном пряталось длинное худое лицо с острыми скулами и посиневшими губами. Губы улыбались.
–
Парень стянул с рук тонкие резиновые перчатки, и они полопались прямо в процессе снятия. Из кармана своего пуховика он извлек варежки – толстые, шерстяные варежки – и вопросительно посмотрел на Дежина:
– Чем мы его выколупывать будем?
Словечко было отличным. Подходящим к случаю. Максим вздохнул, буркнул «я сейчас» и побрел к машине за ломиком и саперной лопаткой, проклиная все на свете: ночь, отдаленное место, отсутствие рабочей силы, которую можно было бы озаботить выполнением подобной задачи. Ну, не Михалычу же с его радикулитом кайлом махать! И уж точно не капитану. И не криминалисту Людмиле Ивановне. Дежин был стажером и самым молодым сотрудником бригады…
Потом они долго отогревались в дежурном отделении, а Михалыч самолично принес им грамм по сто вонявшего на всю дежурку спирта в облупленных и покрытых несмываемым чайным налетом чашках. Ледяной человек из лесополосы так и остался неопознанным висяком, а Славик и Дежин проработали в дежурной бригаде еще одиннадцать месяцев. Оба зеленые и неоперившиеся, один – вчерашний курсант, второй – вчерашний студент. Шел две тысячи четвертый год.
… – И выходит, – услышал вынырнувший из воспоминаний Дежин, – что эти самые шакалы все-таки воздействовали на тела. На молекулярном уровне воздействовали.
Славик подался вперед и не сводил со Светланы горящего взгляда. Уши у него полыхали.
– Если бы подобный контакт произошел, пока они были живы, – продолжал вещать кандидат медицинских наук Вощин, – он послужил бы причиной их гибели. И это я еще способен понять, но что им нужно от трупов?
– Душу? – тихо и неуверенно спросила девушка.
Максим промолчал. Он догадывался, что может последовать за подобным вопросом, и не собирался углубляться в абстрактные теории, в которых к тому же мало что смыслил.
– Почему вы так решили? – быстро спросил Славка.
Голос приятеля зазвучал иначе – резче, суше, словно он не у себя дома с гостями беседовал, а в Бюро экспертизу проводил. Там его таким и знали – деловитым, собранным, дотошным.
«Все, вцепился», – обреченно вздохнул Дежин, готовясь защищать Светлану, но девушку ни вопрос, ни его интонация нисколько не смутили.
– А что еще? Разве можно сомневаться в том, что она у нас есть?
Славка с восторгом уставился на девушку, а Максим неожиданно поймал себя на том, что ему такое внимание Вощина к Светлане неприятно.
– Света, – нарушил он собственное решение не ввязываться в этот разговор, – я сколько угодно тебе примеров отсутствия души приведу. Вон, месяц назад, Слава не даст соврать, одна… женщина дочку свою, трехлетнюю, педофилу продала. Девочка погибла в результате. Что же это за души такие, где они?
– А я и не говорила, что души у всех белые и пушистые. Они ведь и черными
– Один – ноль, – усмехнулся Славка. – Но будем последовательны. Если допускать существование этих шакалов, то отчего бы не допустить и существование душ как чего-то ценного для них? Кстати, попытки научно обосновать наличие души делались неоднократно, и серьезные попытки, должен признать. Но это пока так никому и не удалось. Как, впрочем, не удалось и опровергнуть. – Он резко, по-птичьи склонил голову на длинной кадыкастой шее к плечу и хитро прищурился. – А говорили, что у вас нет теории…
Светлана развела руками:
– Да какая же это теория? Просто подумала: тогда, в хосписе, что такого могло остаться у Гарика, измученного, отощавшего, надломленного? Только душа… А душа у него была, это я точно знаю!
– Стоп-стоп! – Максим привстал с мягкой подушки, служившей сиденьем на твердых переплетениях прутьев. – Славка, что ты там говорил про контакт с живым человеком? Типа, он бы человека убил? А как тогда вышло, что Света цела и невредима после того, как собой прикрыла парня? Того единственного, чье тело у тебя не вызвало интереса.
– А вот это – вопрос! Настоящий! Собственно, мы добрались до сути того, зачем я вас пригласил, Светочка.
«Светочка» царапнуло Дежину слух, но он сдержался. Высказывать и даже показывать недовольство было глупо. Откуда оно вообще взялось? Вощин всегда был удивительно галантен с женским полом, но это никак не влияло на его личную жизнь. Он оставался бобылем.
– Да?
Девушка насторожилась.
Максим заметил, как крепко сжались ее пальцы на подлокотниках кресла.
– Ну… да, – сдулся Вощин. – Я хотел попросить вас поучаствовать в одном эксперименте…
«Умный, а – дурак!» – подумал Дежин и вмешался, пока Славка все не испортил окончательно:
– Света, мой ученый друг хотел попросить тебя пожертвовать капельку крови на благое дело. У него мощная лаборатория в Бюро. Что-то же позволило тебе остаться невредимой? Помоги нам разобраться, что это может быть?
– Конечно.
Вот так просто? Никакого испуга? Никаких возражений? Максим и Славик переглянулись.
– Вам кто-нибудь говорил, что вы – удивительная девушка? – поинтересовался Вощин, вырастая, вздымаясь из кресла всеми своими ста девяносто шестью сантиметрами. – Нет? Ну, так я вам ответственно заявляю, Светлана, вы – чудо. Во всех смыслах.
Он закончил свою напыщенную тираду и склонился к Светланиной руке, отсвечивая Дежину в лицо проплешиной в изрядно поредевшей и поседевшей шевелюре. Максим сердито засопел. Тридцать девять лет мужику, а все позерствует!
Капелькой крови Вощин не ограничился. Быстрыми и точными движениями ввел в тонкую руку Светланы иглу и с довольным видом оперного Дракулы унес целых две герметичных пробирки.
За окном совсем стемнело. Пора было откланиваться и возвращать девушку домой, но Дежин тянул, сопротивляясь настойчивым доводам разума. Отчего-то казалось, что они говорили не то и не о том, а что-то важное так и осталось невысказанным. Светлана сама разрешила его сомнения. Она достала телефон, и неживой голос сообщил, что времени уже ох как много: двадцать два часа сорок пять минут!