Слепая зона

Вечная Ольга

Когда прямым текстом говорят, что не нравишься, сложно предлагать варианты. Резкие отказы — обезоруживают. Нервная система троит. Понимаю, как нужно поступить правильно, но внутренне сопротивляюсь. Потому что помню Москву нежную и податливую.

Жду начала рабочего дня, чтобы увидеть ее и подумать, что дальше. Дурацкая ситуация. Я ревную Элину. Ревную к собственному брату, с которым мы вечером будем тестировать Акулу.

В тот момент, когда кажется, что хуже в этот гребаный день быть просто не может,

двери лифта разъезжаются, и я вижу толпу женщин.

Одна из них, что впереди, — моя мать. А та, что в конце самом, — эколог в белом пальто. И фигурально, и прямо выражаясь.

— О! А вот и Платон! — восклицает мама радостно. — Как я и говорила, он здесь работает на высокой должности. Только на другом этаже. Ты наверх, сынок? Заходи скорее. Девочки, потеснимся!

Элина расплывается в едкой улыбке, проходится ехидным взглядом. По-другому, видимо, не умеет. Она шепчет: «Мамина корзиночка» — и закатывает глаза, дескать, боже упаси от такого счастья.

Меня снова ведет.

Глава 21

Где же теннисный мячик?

Я стою не двигаясь, кровь бахает в висках. С детства знакомое ощущение.

Потом отмираю, развожу руками. Ну раз ты так, Москва, — принято. Играем по твоим правилам, я уступаю.

— Доброе утро. Поезжайте, я по лестнице, — говорю громко. — Перегруз будет.

— Не будет, ты вон какой худенький. Девочки, давайте втянем животы. Платон, заходи!

Одинцова громко прыскает. Глаза опускает, но улыбка на кукольном личике настолько довольная, что в красках вспоминается, почему идею замутить с новенькой я забраковал еще на начальном этапе.

Делаю шаг, захожу в лифт. Двери закрываются.

— Платон, ничего, что мы заскочили? — тем временем вещает мама. — Девочки с работы никогда не были в нашем научном центре, я пообещала провести небольшую экскурсию. Мы не будем отвлекать, просто оглядимся.

Она выслуживается перед коллегами? Пока дома сидела, коллектив обновился. Но лучше бы принесла им булок, вон с Одинцовой как прокатило. Купила всех моих инженеров за кексы.

— А как вас на входе-то пропустили?

— Меня всегда пропустят, пф! Если что-то не так, Паше позвоню. А про девочек — так я сказала, что ты ручаешься.

Охраннику надо втащить сегодня же: женщин этих я впервые в жизни вижу, чтобы ручаться. Что за блажь?

Одинцова убирает волосы за уши, оголяет шею. Смотрю на ее губы, изучаю лицо.

В Москве много красоты, которую я поначалу не заметил. На нее хочется смотреть. Возможно, именно по этой причине она до сих пор не огребла ни от кого за грязный язык. Или же дело в крутой семье? У нас здесь за базаром народ привыкает следить с детства. Либо ты воспитан, либо бит.

Она поднимает глаза и расцветает лицемерной улыбкой.

— Элина

Станиславовна, доброе утро, — говорю непринужденно. — Как вам идет белое пальто. Будто в нем родились.

— Здравствуйте, Платон Игоревич, спасибо, мне уже говорили, — кротко отвечает она, потупившись.

Сексуальные фантазии слишком пока очевидные. Отворачиваюсь, чтобы не разгоняться.

Лифт останавливается, двери разъезжаются. Три женщины, ровесницы матери, и одна, примерно моя, — выходят первыми. Делаю жест, пропуская Элину. Вздернув подбородок, она выплывает лебедем.

— Платош, а можно нам лабораторию посмотреть? Ты говорил, как раз пришло дорогое оборудование. Которое стоит много миллионов.

— Нельзя. Это закрытая территория, — отвечаю не грубо, но категорично.

Мама объясняет вполголоса:

— Нельзя, видите. Разработка и правда секретная, Платон здесь за все отвечает. Огромная ответственность. Он защитился в двадцать три, карьера головокружительная. Его даже приглашали в немецкий университет преподавать.

Элина проходит на свое место и начинает раскладывать вещи. Женщины тем временем решают, что выжали из кабинета все возможное, и собираются в кафе.

— Платон, угостишь нас кофе? — с надеждой спрашивает мама. Якобы незаметно, при этом очевидно для всех вокруг кивает на молоденькую коллегу.

Та ресницами хлопает, а потом краснеет.

Брови Элины восхищенно летят вверх. Ну почему, блин, сегодня, мама?!

— Женечка тоже интересуется наукой. Вообще, у нее столько книг, целая стена.

— Я обожаю читать научпоп, — подтверждает Женя.

— Платон, твоя Рита звонила, просила срочно набрать ее, — бубнит Москва.

Женя уже цвета хорошего красного вина.

Вздыхаю.

— Спасибо, Элина Станиславовна, что взяли на себя роль моего секретаря, пока нет Дарины.

— Кто-то должен разобраться в ваших многочисленных контактах.

Повисает пауза.

Рита — заклеивает сколы на тачках в нашем автосервисе, я принял ее на работу на прошлой неделе. Звонить сюда она не может точно.

Мы с Элиной секунду друг на друга смотрим. Москва явно злится, я пытаюсь придумать почему. Она хмыкает, усаживается за стол и закидывает ногу на ногу.

Все остальные смотрят на меня вопросительно.

— Платон, ты же сводишь нас в кафе? — Мама, похоже, решила увести нас подальше от Москвы. Поясняет подругам: — У них есть корпоративная скидка.

— Да ладно?! — подхватывает Элина. — А мне?

Секунду помешкав, приглашаю цирк следовать за мной.

***

Спустя два часа барабаню пальцами по столу. Ладно, признавать ошибки — это нормально, и я буду рад переобуться в полете, если такое понадобится. Надежды на успех мало, но, приструнив гордость и эго, пишу: