Слепая зона
Шрифт:
Переглядываемся с Егором. Ударяем кулаками, потом дважды по груди с силой. Синхронно. До боли, которая отрезвляет.
— Блядь. Су-ука! — тянет он глубокомысленно. И просто орет!
Я ошарашенно выдыхаю. Пот катится по спине и вискам. Оказывается, в кабине жарко. Оказывается, дышать нечем.
— Разъеб полный, — выпаливаю.
— Я сегодня точно… ее выебу во всех ракурсах, — радуется Егор прерывисто. Ошалело. Шлем снимает. — Пиздец как я ее хочу, Платош. И то, что мы сделали, — тоже пиздец. Лютый. Я будто сам в руле был, брат! —
Удар изнутри по ребрам, еще один. Следующий сердечная мышца пропускает. Адреналин жжет клетки, я представляю в красках, как впечатываю брата лбом в пластик тачки. Быстрое, резкое движение.
Никто мне не сможет помешать.
Потребность опаляет пальцы, на мгновение они, блядь, деревенеют. Гул усиливается. Я не могу позволить ее тронуть.
Контроль. Усилием воли возвращаю контроль над телом и мыслями, пот при этом ручьями.
Они — пара.
Они пара. Они пара. Защищать не от кого.
Уж не от Егора точно. Это, увы, не бесконечные сериалы Юляшки с обязательным злодеем.
Со второго раза я отстегиваю пятиточечный ремень, вытаскиваю руль и вручаю Марселю, который уже встречает.
Ведущий что-то там орет.
Следующая команда готовится к старту. Журналисты подбегают, чтобы взять горяченькое интервью. Мельком оцениваю обстановку, у самого в башке бахает сцена, что нафантазировал.
Качаю головой. Тошнит.
— Наш Платоша, кажется, несмотря на рекорд, недоволен заездом. Дайте крупный план. Дайте крупным Платона Смолина! Вероятного победителя, хотя впереди еще пятнадцать экипажей и ситуация может переломиться в любой момент!
Снимаю шлем.
Мне суют микрофон.
— Всегда можно лучше. Если я буду думать, что выдал максимум... — Дышу рвано. — Когда я буду так думать. Я уйду из спорта. Спасибо всем. Кто приехал. И кто болел. Спасибо! Это было охуенно!
Болельщики орут.
Сглатываю и быстрым шагом иду в сторону шатра.
Пацаны жмут руки. Протягивают айпад с записью повтора. Я плюхаюсь на лавку и пересматриваю. Ноги дергаются, блядь. Прогоняю заезд полностью, отдавая себе отчет, что ноги автоматически выжимают несуществующие педали. Меня трясет. Все еще на трассе мысленно, внутри гонки. Тут потерял секунду. Здесь — две. Можно было быстрее. Тут мы едва не вылетели.
Проживаю это все.
Эмоционально откатывает, потому что в гонке эмоций не было.
Пульс долбит. Вот тут прошли идеально. Егор молодец, был максимально спокоен и советы давал здравые.
Егор молодец.
Братишка.
Блядь.
Парни хвалят взахлеб. Отец хватает за плечо и тащит к спонсорам.
Сейчас надо говорить. Прямо сейчас, потом уже остыну. Нам нужны деньги, я помню.
Идем в шатер спонсоров. Егор отдувается снаружи, дает интервью, разливает шампанское. Говорит только обо мне. Платоша то, Платоша это. Он болтлив — это правда, но , если слушать его долго, понимаешь, что Егор очень редко нахваливает себя. Его супер-фишка — презентовать меня.
Мы
На гран-при Акула поедет с новыми цацками.
— Эй, ты идешь? — спрашивает Егор, когда выбираемся на улицу. — Осталось пять заездов, интересненько. Мы пока первые.
— А где Элина? Я ее не вижу.
— Так, стоп, — резко обрывает он. — Поговорим.
— Потом.
Делаю несколько шагов в сторону нашего шатра, но Егор догоняет и встает наперерез.
— Стоять, блядь. Что происходит? Ты че, запал на нее?
— На кого?
Мы встречаемся глазами. Застываем. Журналист фотографирует, но Егор делает знак, что не вовремя.
— На тупую московскую суку, — пародирует меня.
Пялимся друг на друга. Между нами метр. Ветер порывом впечатывает острые частицы льда в лицо. Оба не реагируем. Брат произносит:
— У тебя настроение упало, когда я поделился планами. Я тебе свою жизнь доверяю, знаю тебя, блядь, лучше, чем ты сам себя знаешь.
— Про «тупую» ты додумал сам, я говорил «вряд ли адекватная».
— Блядь, Платоша! — орет Егор. — Что за дерьмо?!
Развожу руками.
Это соперничество. Элина ему не жена. Мы на равных.
— Я поговорю с ней. Просто поговорю. — Быстро, ломано выходит. Под его взглядом.
Не то что пасую — вслепую двигаюсь.
— Э нет. Она тебе не приз. Губу не раскатывай.
— Она не приз. Я просто хочу...
Егор пялится на меня, явно охреневая на полную, и внезапно прошивает осознанием, насколько все стремно. Ощущаю себя мудилой конченым. Что я хочу? Попросить не ебаться с моим братом и дать шанс мне?
Просто хочу услышать поздравление.
— Она моя. Ты же с этим справишься? — Егор приподнимает брови. — Моя девочка. Прошлые две ночи мы поменялись номерами, потому что нужно было выспаться. Сегодня ты, блядь, съезжаешь в одноместный, а она будет ночевать со мной. Мы с ней встречаемся. Спим. Ты же понимаешь? Мы трахаемся.
В горле пересыхает. Я о таком догадывался. Хотя все же думал, Егор не гнал коней, опасаясь, что Эля плохо отреагирует на его грязную историю.
— Вы разве настолько далеко зашли? Она наполовину цыганка, строгих взглядов и все такое. Ты вообще в курсе? С ней нельзя так запросто, она переживает.
— Мы зашли очень далеко, и она просто огонь.
Дергаюсь. Он продолжает:
— Мне с ней хорошо, понимаешь? Она первая умная девушка, которая на меня внимание обратила и которая постаралась меня понять. Она... классная девочка, на таких женятся.
— Ты собрался жениться?
— Почему нет? А ты справься с этим сам. Окей?
— Пусть Элина сама решит. Если нет, лезть, обещаю, не буду.
Егор смотрит на меня хмуро. Цокает языком.
— А я тебе доверял, когда попросил привезти ее сюда. Думал ведь: кому еще доверять, если не брату!