Слепой дождь
Шрифт:
Узнав капитана, Аллаяров выскочил из машины, кажется обрадованный тем, что встретил знакомого начальника.
— Товарищ капитан, права случайно остались в другом костюме. Я живу здесь, рядом. Говорю ему: давай принесу, а он не пускает.
— Товарищ сержант, простите его на этот раз.
Сержант понимающе кивнул, сказал Аллаярову:
— Больше не забывайте права!
Капитан Алиев отпустил сержанта и прошел дальше. У калитки с номером остановился. Через минуту подъехал хозяин
— Гостя примете? — весело спросил капитан.
— А как же! Прошу вас, прошу!
Аллаяром торопливо выскочил из машины, открыл ворота. Однако в его бегающем взгляде капитан подметил тревогу.
Двор был небольшой. Здесь росли всего две яблони и одна старая урючина. Под деревьями зеленела чахлая люцерна вперемежку с повиликой. Сразу заметно, что двор без хозяйских рук.
Дорожка, выложенная кирпичом, упиралась в ступени террасы.
— Прошу сюда. — Аллаяров жестом пригласил гостя пройти вперед.
Они поднялись на веранду. В углу ее на тонкой курпаче сидела сморщенная и почерневшая, как головешка, старушка. Капитан даже отступил, увидев ее. Она сидела не шевелясь, будто неживая.
— Мама, у нас гость, — сказал ей Аллаяров, проходя мимо.
Капитан поздоровался.
Старуха прошамкала что-то невнятное. Аллаяров горестно пояснил, что мать не видит. Он отпер дверь в комнату.
— Что с ней? — спросил капитан, когда Аллаяров плотно прикрыл за собой дверь.
— Э, лучше вам не спрашивать, а мне не говорить! От переживаний все. Извещение о гибели моего отца на фронте иссушило и сердце, и глаза матери.
Комната была уютной. Гостиный гарнитур, ковры, хрусталь и дорогой фарфор.
Аллаяров усадил капитана в кресло.
— Выпьем чаю или?.. У меня прекрасное марочное вино, холодное как лед!
Не успел капитан ответить, Аллаяров вышел из комнаты. Вскоре он возвратился с громадным арбузом и бутылкой болгарского вина. Достал из серванта поднос и рюмки.
— Добро пожаловать! Вы почетный гость в моем доме. Ваше здоровье! — сказал хозяин и опорожнил рюмку.
Капитан отпил глоток и поставил рюмку на журнальный столик, за которым они сидели. Его взгляд задержался на книжном шкафе. На полках Флобер, Мопассан, трехтомник Чехова.
— Вижу, любите читать?
— Кто не любит интересных книг… Недавно во второй раз прочитал "Минувшие дни" Кадыри. Вот это произведение!
— Да-а, мы все так загружены, что не успеваем следить за новинками. Иной день газеты некогда просмотреть. Вы, наверное, получаете журналы, газеты?
— А как же! "Гулистан", "Правду Востока", "Вечерний Ташкент"… "Вечерний Ташкент" обязательно читаю. Недавно печатали интересное произведение. Забыл, как называется. С продолжением. Восхищаюсь я нашими чекистами! Если пользоваться аллегорией,
— Начал было. Прочел одиннадцать глав. Потом вдруг перестали носить эту газету, а на почту сходить, выяснить почему, — некогда.
— Дальше еще интереснее. Если найдете время, непременно дочитайте.
— А у вас нет ли продолжения? — осторожно осведомился капитан, пригубив рюмку.
— Есть, есть! Я обычно ни одной газеты не выбрасываю.
— Если не жалко…
— Ну что вы! Сейчас.
Аллаяров открыл нижнюю дверцу секретера и вынул подшивку:
— Это за целый месяц. Августовские номера. Начало тоже вам дать?
— Нет, не надо, начало я читал, — сказал капитан.
— Я слышал, по этой повести собираются фильм снимать. Вы не в курсе, это правда? — спросил Аллаяров, листая подшивку.
— Не слышал. Позвольте, я сам.
— Пожалуйста, — Аллаяров положил подшивку на журнальный столик.
Капитан стал не спеша переворачивать страницы: "Странно, для чего он собирает газеты?"
— Вы аккуратный, ни одного номера не потеряли.
Капитан медленно листал подшивку "Вечернего Ташкента". Восемнадцатое августа, девятнадцатое. Сердце его билось учащенно, чутье подсказывало ему, что он приближается к разгадке. Медленно, медленно перевернул страницу за 20 августа. С надеждой взглянул на следующую, — как он и ожидал, верхний угол первой страницы был оторван.
Он не сомневался — именно отсюда оторван угол газеты, найденный в сумке Мунис Саидовой. Капитан перевел дыхание — вот она, столь необходимая расследованию улика!
— Да, интересное произведение. Можно будет и фильм снять, — проговорил Алиев, внимательно рассматривая Аллаярова. — Скажите, пожалуйста…
— Что? — с готовностью отозвался Аллаяров.
— Где вы были вечером двадцать первого августа?
— Двадцать первого? Вечером? Сейчас, сейчас… Был дома, товарищ капитан. Это что, снова допрос?
— С Саидовой. Не так ли?
— В тот день я ее не видел.
— Видели, не надо лгать, — капитан приставил оторванный клочок к газете. — Вот вам доказательство, Аллаяров. Оторванный угол газеты найден в сумке Саидовой. В него была завернута коробочка с перстнем.
У Аллаярова дрожали руки. Он стал бледным как полотно.
— Что теперь скажете?
— Товарищ капитан, — проговорил Аллаяров глухим голосом, будто ему кто-то сдавил горл о. — Товарищ капитан, я сказал вам неправду. Саидова была у меня. Спрашивала, не могу ли я ей кое-что достать. Потом показала этот перстень…