Слепой кролик
Шрифт:
— Но Корнелия же жива, что произошло? — удивленно спросила и тут же поспешила прикусить язык под строгим взглядом дракона.
— К счастью, я и Борген оказались рядом и смогли ее отбить. Ее, но не ребенка. У него уже была душа, которую обезумевшая Кори успела заключить в кристалл. Я не осуждаю ее, но это большое преступление по меркам драконов. Душа неприкосновенна, даже уничтожая чужой мир, убивая собрата… ты не должен пленять или разрушать его душу.
Нам удалось это скрыть, но ненадолго. Вскоре ее брат Алистор нашел способ дать этой душе вторую попытку. Борген, который тоже кое-что знал, участвовал во всем этом. Они нашли человеческую
— Это… я, да? — замотала головой из стороны в сторону, категорически отказываясь принимать происходящее.
— Да, это была ты. И тут надо отойти в бок и рассказать тебе о межмировых путешественниках. Тебе ведь интересно?
Я кивнула. Конечно же мне было интересно. Но от такого обилия информации просто становилось дурно.
— Ариэн… Корнелия моя… мать? А Алистор дядька? — спросила я, глядя в пол.
— В некотором роде… Я не знаю, как именно стоит это трактовать. Но они любят тебя… Только Алистор не помнит. Борген, я устал, давай, твоя очередь быть сказочником!
Ариэн демонстративно свернулся клубочком на моих коленях и шумно задышал. Борген появился через несколько минут, сел напротив, оперся локтями о стол, потирая виски.
— Эта организация — мое детище. Каждый дракон стремился сделать свой мир лучше, но мы все действуем не как боги, а через людей… то есть даем возможности, а не решаем проблемы. В те далекие времена остро встал вопрос того, что некоторые представители миров могли пересекать барьеры. А теперь представь мага, нападающего на древних людей? Ему ничего не стоило уничтожить только-только начавший зарождаться мир, забрать оттуда все ценное и уйти к себе домой. Я и еще несколько ныне покойных моих собратьев создали организацию, которая стала контролировать такие перемещения. Также мы накладывали некоторые ограничения на деятельность драконов. Например, на эксперимент с рождением… Который был произведен с тобой.
— Зато благодаря этому я живу, разве нет?
— Так-то оно так, но это запрещено. Раньше были случаи, когда подобные тебе создания получались безумными, с неуемной жаждой крови. В общем, ничего хорошего, сама понимаешь. Но Кори так любила Орвелла, что ей было плевать на запреты. Я пытался доказать, что ты не опасна, но Камелия оказалась хитрее. Она настаивала на убийстве тебя, Алистора и Корнелии. Каким-то чудом удалось добиться смягчения наказания. Корнелию лишили ее драконьей сущности. Я переправил ее вместе с тобой в мир, где время течет очень медленно по отношению к остальным мирам, чтобы найти способ ей помочь. Она — самое прекрасное, что случалось в моей жизни. С Алистором все сложнее. Так как он взял всю вину по проведению эксперимента на себя, его решили казнить. Но Камелия потребовала заключения… В созданном ей мире, с ее правилами. Никто тогда не заподозрил подвоха, мы думали, что она решила сжалиться над ним. Реальность оказалась куда более суровой. Она медленно выпивает из него жизнь. Каждый наш день здесь может оказаться десятком перерождений для него… Он сходит с ума.
— Но
— Потому что до того момента, как она закрыла границы, я смог изменить ее заклинание. Она питается Джаей.
— Но… она же твоя сестра! — возмутилась я.
— Такая же, как и ты… Она безумна, о ее существовании никто не знал и не знает. Я могу подчинять себе ее волю. Джая всегда была безумицей, с рождения. Я сумел внушить ей ее великую миссию… Это все, что я мог сделать…
— Ты…
— Чудовище? — он улыбнулся, самоуверенно смотря мне в глаза.
Я кивнула. А как еще можно назвать существо, обрекшее на смерть родную кровь.
— Не думаешь, что ты судишь, не зная всей картины. Джая убила трех драконов, уничтожила их души. Ей там самое место. Она прирожденная убийца, не более. Но важно не это. Камелии мало ее сил, она находит сильных телом и переносит свою душу в их тела, чтобы быть вечно молодой. Ты спросишь, как же мы с Ариэном не стареем? Камелия в ходе своих экспериментов нарушила структуру своей души, и из нее теперь постоянно утекает жизненная сила. Это и есть источник старения.
— Так, я окончательно запуталась! — скрестила руки на груди. Слишком много информации. — Почему тогда те драконы, из моего мира, умирают? Если вы говорите о бессмертии.
— Они иллюзия бессмертия. Мы создавали их в большинстве случаев, чтобы они выполняли роли наших аватаров, чтобы присматривали за миром. Мы отпустили их, они самостоятельны, но имеют возможности значительно меньше наших. Еще вопросы, девочка?
Я схватилась за голову. Слишком много информации за раз. И что она мне дает? Да ничего, я решительно не знаю, что мне сейчас делать!
— Давай я отправлю тебя назад в твой мир, и ты выспишься? — с заботой предложил Ген.
— А что с ним… с твоим аватаром? — шепотом спросила я. Он должен знать.
— Так интересуешься, потому что привязалась? — Борген сощурился, пристально вглядываясь в меня. Неуверенно кивнула, и он рассмеялся, — Ты ни разу не видела его. Он злой и жестокий, все то время, что ты была с ним — это был я. Тебе не понравится, если ты узнаешь его истинную сущность.
Он встал и с некоторым вызовом посмотрел на меня.
— И не надо считать меня чудовищем. Ген, которого ты не знала, действительно оружие, искусно обученное самодовольное оружие. Я не хочу, чтобы ты сильно страдала, когда поймешь это.
— Ты лжешь! — не хотела в это верить. Он пытается отвлечь меня, чтобы я плясала под их дудку, а не следовала за своим сердцем.
— Ох, глупая влюбленная девочка. Даю тебе слово дракона, что больше я никогда не займу его тело, и вы сможете познакомиться. А теперь тебе пора.
Он приблизился и положил мне руку на грудь, туда, где виднелся след от его медальона. Мир поплыл, как и всегда при переходе. Последнее, что я почувствовал — легкий поцелуй в макушку.
Хвост девятый. Подслушивать нехорошо, но полезно
Глава 10
Я успела почувствовать себя песчинкой на дне океана. Маленькая и ничтожная, придавленная огромной толщей воды сверху. Погребенная под гранитом обстоятельств, потерявшаяся во мраке невежества. Да, песка на дне океана очень много, но я все равно чувствовала себя одинокой. Какое мне было дело до проблем других рабов, если я никак не могла решить свои собственные? Я не стала сильнее. Не смогла помочь Гену, Алистору…