Слепой охотник
Шрифт:
Первой сгорела свеча слева. Дымок, еле видимый, вкрадчиво потянулся к картам и предметам, будто лакируя, смягчая полученный рисунок. Потом сгорела свеча справа - дымок нырнул под ладонь гадалки и обвил её, заставив снова вынуть из ларца новый предмет - банку, раскрутить крышку и косым крестом обсыпать серой кладбищенской землёй выложенные на карты предметы.
Когда Ирина снова зажгла свечу и подняла глаза, Женя смотрел не на шар, а на неё. В свете беспокойного огонька он выглядел совсем стариком.
Да, именно так... Тени легко и насмешливо вылепили из
– Жень, помнишь, где выключатель?
– деловито спросила Ирина.
– Включи, пожалуйста, свет.
Когда он повернулся от двери, она сидела задумчивая, облокотившись о стол и уперев подбородок в кулачок. Изучала комбинацию.
– И что мне скажет кудесница, любимица богов?
– без тени усмешки спросил он, прислонившись к дверному косяку.
Зато она даже мельком заметила, как он брезгливо морщился, поглядывая на предметы, оказавшиеся на столе: кроличья лапка, обрывки разных шкурок, сухие черви и жуки, мёртвая птица и высохшая до косточек и порванной кожицы лягушка.
– Кудесница пока может чётко сказать только одно, - проговорила Ирина, снова изучая расположение карт среди ингредиентов гадания.
– Как убрать эту способность - не знаю. Но знаю, как смягчить твою участь.
– И как же?
– Он снова немедленно сел напротив.
– Не оставляй автописьмо на ночь. Если встретился с тем, на кого сработал твой дар, пиши сразу портрет, но не исправляй его. Ведь у тебя есть потом возможность видеть то, что ты нарисовал? Днём ты знаешь, что нарисованное - автописьмо, так? Как только закончил портрет, немедленно ставь на нём косой чёрный крест - хоть чёрным фломастером. Требовать от тебя помощи он не сможет. А я пока посоветуюсь кое с кем, и мы посмотрим, можно ли закрыть твою способность.
Он смотрел спокойно, вдумчиво. Спросил:
– Я так понял - помогать нельзя. Почему?
– Не знаю, - сказала она.
– Мне говорят карты - я говорю тебе.
Молча смотрел, как она снова собирает по коробкам-ларцам странные предметы, а потом складывает карты в колоду, встряхнув предварительно с них пыль в мусорную корзину. Безо всякого интереса спросил:
– Давно этим занимаешься?
– Года три.
– То есть теперь я могу выбирать, кому надо помочь, а кого закрыть крестом, потому что ему лучше не помогать?
Она приготовилась к новой, не очень желанной, набившей оскомину беседе - о том, как становятся гадалками, а он опять повернул не к тому. Впрочем, он прав. Так жить - это не жить. Естественно, что он хочет выбраться из этой.... пропасти. Но почему он хочет сохранить её - свою наработанную способность? Ведь косвенно он подтвердил это, упомянув о желании помочь тому, кому надо. Изучающе посмотрев на него, она сказала:
– Вообще-то ты можешь помочь любому, кто действительно нуждается в этом. Даже если это незнакомый тебе человек... Если сможешь углубить свой дар, сможешь научиться видеть человеческую суть.
–
Прежде чем ответить, она снова раскинула карты. Те падали с глуховатым стуком, словно не картонные, а пластиковые.
– Да. Как с картами. Ты талантлив, - сказала она.
– Возможно, тебе удастся... Видеть суть - это отпустить руку с карандашом или с красками и рисовать характер человека. То есть рисовать не внешность, а внутреннее состояние. Настроение. Предполагаемую жизнь. Но в это надо вживаться. Смотреть на человека не как на модель. Это тоже автописьмо, но почти без выхода на бессознательное.
Дверь вдруг глухо стукнула, а потом в неё нетерпеливо постучали. Женя поднял глаза. Ирина раздражённо вздохнула, сразу сообразив, кто такой уверенный рвётся к ней, и встала. Из коридора донёсся нетерпеливый стук, а потом недовольный мужской голос:
– Ирина, ты свободна?
3
Понять нетрудно, что Ирине не нравится бесцеремонный (дверь закрыта, а он ломится) гость, хоть она его и знает. Женя не собирался встревать в чужие отношения. Он выжидал, пока она откроет дверь, чтобы поздороваться с кем бы там ни было, и распрощаться. Не то что не терпелось опробовать её совет, но...
Кажется, Ирина неплохо знала характер своего знакомого: со вздохом откинув крючок, она поспешно отступила.
Дверь распахнулась так, словно гость торопился застать хозяйку комнаты на чём-то неподобающем. Женя сидел сбоку, так что даже хмыкнул от того бешеного концентрата энергии и силы, что ворвался в комнатушку.
– Работаешь?
– рявкнул высоченный темноволосый красавец, сощурив синие глаза на Женю.
– Да, а ты мешаешь!
– без паузы после "да" сообщила ему Ирина. Кажется, она его в самом деле хорошо знала, если сразу выпалила две информации на одной интонации, лишь бы не перебил.
Красавец надменно взглянул на Женю, благо позволял не только рост, но и положение: стоя - на сидящего. Тот не шевельнулся, откинувшись на спинку стула и внимательно рассматривая незваного гостя. Таких только для фэнтезийных картинок рисовать: широкие плечи, на которые так и просится какой-нибудь длинный плащ рыцаря-пилигрима; тонкое лицо жёсткое, выразительное и отчётливо высокомерное - брови вразлёт; аристократический нос - длинноват, с лёгкой горбинкой, цвет небольших глаз очень необычный - слишком яркий. Женя даже решил, что синева, возможно, не своя - наверняка всё-таки цветные линзы...
Неизвестный встал рядом с Ириной и таким собственническим жестом положил на её плечо ладонь, что... Девушка, не глядя, повела плечом и стряхнула его ладонь - инстинктивно, будто не поняла, кто именно стоит рядом.
– Я пойду, - пробормотал Женя, тяжело поднимаясь со стула и забирая тёмные очки.
– Спасибо.
Перехватил короткий взгляд Ирины: "Жаль".
Что - жаль? Что уходит? Или - что оставляет её с этим?
Разбирайтесь сами. Своих проблем хватает...
Закрывая дверь, он расслышал негромкое: