Слепой. Исполнение приговора
Шрифт:
– Давай не отклоняться от темы, – устало предложил Тульчин.
– Есть не отклоняться. Итак! Место: кафе «Вертопрах», улица Тверская-Ямская, двенадцать. Время: вчера около полудня, где-то от одиннадцати пятидесяти до двенадцати тридцати. Точнее не скажу – виноват, был не вполне трезв…
– Стоп, – неожиданно севшим голосом перебил его Тульчин. – Во сколько?! Да нет, братец, уж тут-то ты точно приврал!
– Возможно, – легко согласился майор. – Говорю же: был не совсем трезв ввиду расстроенных чувств. Но те, кто меня фотографировал, наверняка вели хронометраж. Так что подтвердить или опровергнуть мои слова вам, товарищ генерал,
– И на что, интересно, ты рассчитываешь? – кладя ладонь на трубку внутреннего телефона, осведомился Тульчин.
– На помощь и поддержку сообщников, – сказал Барабанов. – Нас тут, чтоб вы были в курсе, целая банда – тайное общество Хвоща и Мочала, глубоко законспирированный союз последователей учения святого Стивена Кинга и преподобного Владимира Жириновского. Наша Библия – труды Кафки, наша конечная цель – установление больничного режима клиники имени Кащенко на всей территории России, затем – таможенного союза. А в перспективе, сами понимаете, и по всему миру…
– Идиот, – сказал Андрей Константинович и, передумав звонить по внутреннему телефону, сгреб со стола плоский, не по размеру увесистый прямоугольный блин мобильного.
– Так, а я вам о чем? – пожал плечами майор. – На то и расчет: таких, как я, не сажают.
Воздержавшись от продолжения дискуссии и уже далеко не впервые поймав себя на том, что ведет ее в каком-то странном, ненадлежащем, чересчур легком и где-то даже граничащем с дружеской фамильярностью тоне, генерал нажал клавишу, помеченную цифрой три. При этом ему подумалось, что увенчанный благородными сединами хлыщ с замашками британского лорда, несмотря ни на что, стремительно делает карьеру, о которой он, Андрей Константинович, не так давно запретил ему даже мечтать: становится его, генерала Тульчина, доверенным лицом. Гляди-ка, со дня того памятного разговора еще и недели не прошло, а он уже значится в списке быстрого набора – говоря иными словами, в личном рейтинге генерала Тульчина – под третьим номером! Барабанов не значится, Уваров не значится, а этот – нате, любуйтесь – тут как тут!
Федосеев ответил сразу, как будто ждал звонка. А впрочем, он его, конечно же, ждал – просто потому, что таков был прямой приказ начальства: оставаться неподалеку и быть наготове. Он всегда находился где-то поблизости и пребывал в полной боевой готовности; он был отменный, прямо-таки эталонный служака, и именно это больше всего в нем и настораживало.
– Когда были сделаны снимки? – избегая имен и званий, резко спросил Тульчин.
– Вчера, – со спокойной готовностью ответил подполковник Федосеев, – около полудня. Встреча в кафе продолжалась с двенадцати ноль-четырех до двенадцати десяти.
Генерал прервал соединение и осторожно, словно боясь повредить, опустил телефон на стол.
– Интересное кино, – задумчиво произнес он. – Твои показания о времени встречи подтверждаются, майор. И я не допускаю даже мысли о том, что снимки могли подделать. Тем более что ты сам только что признал их подлинность.
– Но?.. – слегка подтолкнул его майор Барабанов.
– Но! Вот то-то и оно, что «но»… Но вчера в это же самое время – сколько-то там минут разбежки, с учетом дистанции, можно смело не принимать во внимание – полностью подпадающий под известные приметы водитель вот этой самой машины с этими самыми номерами стрелял в меня из «Стечкина» с глушителем у меня на даче.
– Если вы не врете, – Барабанов сделал паузу, давая генералу возможность по достоинству оценить этот изящный пассаж, – и вам не померещилось спьяну, то – да, двое. Это как минимум. Причем настоящий из них только один. Что я уже битый час и пытаюсь довести до вашего сведения.
– Ответь мне на один вопрос: как можно так метко стрелять и при этом быть таким идиотом? – спросил водитель золотистого «лексуса» с трехцветной, под государственный флаг, наклейкой спецпропуска под ветровым стеклом, после чего резким шлепком ладони прихлопнул у себя на шее комара.
Они сидели на корточках около маленького костерка. Вокруг в полном безветрии молчал еловый лес – днем безрадостный и мрачный, сейчас, в темноте, он давал богатый урожай хвороста, которого тут было буквально навалом – только руку протяни. В безоблачном ночном небе горели густые и яркие, каких ни за что не увидишь в городе, россыпи звезд, над черными, будто мастерски вырезанными из окрашенного тушью плотного картона, верхушками елей зависла кособокая, уже заметно идущая на убыль луна. В темноте за их спинами таинственно поблескивали стеклом, лаком и хромом припаркованные бок о бок машины – описанный выше золотистый «лексус» и печально известный черный «БМВ». С учетом костерка, звезд и всего остального они напоминали пасущихся на ночном привале стреноженных боевых коней, вороного и рыжего.
– Не понял вопроса, – сказал подполковник Молчанов. Он прутиком выкатил из пышущих оранжевым жаром углей белесую, в черных пятнах обуглившейся кожуры картофелину, разломил надвое каменными, нечувствительными к боли пальцами, подул на крошащееся, зернистое и белое, как сахар, курящееся горячим паром нутро и с аппетитом, пачкая щеки черным, в него вгрызся. – Сформулируй иначе, – пытаясь прожевать огненно-горячее, шумно дыша через рот и оттого выражаясь в меру невнятно, предложил он. – Как-то более информативно и менее оскорбительно. Не касаясь моих умственных способностей и не забывая о результативности моей стрельбы.
– Он еще и обижается! – с горечью воскликнул водитель «лексуса». Пошарив вокруг себя, он подобрал кривой сучок, тоже выкатил из костра картофелину и принялся перебрасывать ее из ладони в ладонь, чтобы немного остудить. – Вот на кой хрен, скажи на милость, ты, не разобравшись с майором, полез к генералу?
– Это чисто технический вопрос, – с аппетитом жуя, сказал Молчанов и, вынув откуда-то из-за спины плоскую блестящую флягу, показал ее собеседнику. – Будешь?
– Еще и пьянствовать с тобой… Наливай! Смотреть на тебя, что ли?
– Посдержаннее, коллега. – Молчанов жестом фокусника выдернул откуда-то из темноты пару конических, похожих на маленькие ведерки, стальных стопок, наполнил их, держа в горсти, и протянул одну водителю «лексуса». – Держите. Не хочу повторяться и, тем более, угрожать, но вы сегодня явно не в духе и очень неосторожны в выражениях. Я бы даже сказал, опасно неосторожны.
Внезапный и резкий переход на «вы» вкупе с прозвучавшим весьма недвусмысленным текстом возымел отрезвляющее действие. Водитель «лексуса» сел прямее, держа перед собой на весу стопку, как тамада, готовящийся произнести очередной тост, и явно не отдавая себе в этом отчета.