Слепые по Брейгелю
Шрифт:
— Вик… Наливай еще, если хочешь. У тебя так вкусно получается, жаль, я поддержать тебя не могу.
— А может, попробуешь, Маш? Знаешь, как хорошо мозги прочищает? Опять же для сосудов полезно…
— Моим мозгам и сосудам уже ничего не поможет, Вик. Они уже прочистились до основания, до зияющей пустоты. Слышишь, как ветер свистит?
— Ой, кончай умирать, а? Подумаешь, трагедия, муж бросил! Хотя… Что я несу, трагедия, в общем, конечно. Вы оба хорошие ребята, я вас обоих одинаково любила… То есть люблю… Фу, не то опять
— А ты еще выпей, и будешь говорить то, что надо, без ляпов.
— Да? Ладно, уговорила. А курнуть можно, Маш?
— Можно. Кури в окно.
Вика наполнила вторую рюмку, выпила, тут же сунула сигарету в рот, пробормотала со смешком:
— Одно удовольствие и могу себе позволить — выпить да покурить… И то нечасто. Знаешь, как иногда на даче хорошо? Особенно когда дождь… Сядешь на веранде, голова под хмельком улетает куда-то… Сидишь себе, слушаешь дождик, мысли всякие хорошие думаешь, жизнь живешь…
— Значит, считаешь, удалась твоя жизнь, да?
— А то! Удалась, конечно. Если много от нее не требовать, то явно удалась.
Развернув стул к открытому окну, Вика выдохнула первый дым, добавила тихо, задумчиво:
— Да, я умею ничего от жизни не требовать, научилась с годами. Не напрягаться, не суетиться, не хотеть, не ждать… Жить и жить в свое удовольствие. И тебе того же советую, Маш. Взять и разом успокоиться, ничего не хотеть, никого не ждать. А что? Если уж так все получилось, Маш? Чего теперь? Сама ж виновата…
— Да в чем, в чем я виновата, Вик? И ты туда же, вслед за Славкой! В чем я виновата, скажи?
— Да и я все думаю, Маш, как же ты главный-то подвох не прочухала? Ведь все, все было как на ладони…
— Что было на ладони, Вик?
— Ну как?.. Вот объясни мне, к примеру… Где ты видела, чтобы простому водителю на фирме две штуки зеленых в зарплату платили?
— Хм… А это много, да? Но это же частная фирма…
— Так ты тоже в частной фирме работаешь. Сколько у вас водителю платят?
— Ну, если в долларах… Примерно семьсот…
— И..?
— Что — и?
— Ну, какие выводы-то?
— Ты хочешь сказать, что эта мадам Сашу за деньги себе купила, да?
— Нет! Не это я хочу сказать! То есть не за деньги купила, а за внимание и заботу! И за любовь, наконец! Поняла, дурища ты этакая? Ох, как же мне жалко-то вас!.. И меня обездолили, суки такие. Я ж думала, около вашего семейства до гробовой доски протусуюсь. Ну где у тебя соображалка-то была, несчастная ты моя? Как, как было ничего не заметить?
— Не кричи на меня, чего раскричалась! Молчи лучше, и без тебя тошно. Знала ведь, когда в Испанию ехали… И не сказала, предательница.
— Да не знала я ничего, клянусь, не знала! Я ж тебе объясняла уже: Саша мне позвонил, когда мы только прилетели. Просил тебя подготовить… Тоже, хорош гусь, решил несчастного марафонца из меня
— Какого марафонца?
— Ну, я где-то читала, что во времена Александра Македонского таких специальных марафонцев отправляли с дурными вестями, тогда еще почты не было. Он, несчастный, бежит, бежит… Умирает от усталости, а все равно бежит. Прибежал, принес плохую весть, и его убивали тут же, на месте. Представляешь? Бежит, устал, ему и так хреново, еще и убьют… Так и я… Ни за что ни про что в марафонцы попала. Ты уж прости меня, Маш…
— Ладно, черт с тобой.
— Спасибо, подруга.
Помолчали, Вика докурила свою сигарету. Повернувшись к ней, глянула осторожно в лицо, будто сомневаясь в искренности неловкого примирения. Видимо, сомнения тут же развеялись, потому что появились в голосе после тяжкого вздоха совсем уж интимно хмельные нотки, дружески задушевные:
— Маш, а признайся мне как на духу… Ведь ты не любила Сашу, правда? Тебе просто удобно с ним было, да?
— Вик… Ты, по-моему, напилась уже. Шлагбаума не видишь.
— А сама виновата, не надо было наливать! Так что с меня взятки гладки, теперь уж я напролом полезу, никакой шлагбаум не остановит. И впрямь ведь не любила, правда? Другим взяла?
— Интересно… Это чем же?
— Да обманом, чем. Убедила его, что ты вся из себя такая слабенькая березонька, ивушка плакучая, огороди меня изгородью, защити. Веди по жизни, не обременяй проблемами. А он и поверил, дурак. Действительно не обременял, на свои плечи все взваливал.
— И что? Это, по-твоему, ненормально, да? И вообще, я подобное обвинение уже слышала, Славка вчера здесь, на этом же месте, тоже блистала подобными высказываниями. Вы что, договорились меня добить, да? Подумаешь, заботами не обременял, какой подвиг! Он же в первую очередь мужчина, ты не забыла?
— Ой, не смеши. Не до такой же степени мужчина, чтобы мусорное ведро выносить.
— А что, мусорное ведро — это показатель, да? Настоящий мужчина мусорное ведро не выносит?
— Почему же, выносит. Но только, знаешь, тут один нюанс есть… У настоящего мужчины жена иногда тоже мусорное ведро выносит, если видит, что в этом необходимость назрела.
— А я, значит, не видела этой необходимости, считаешь?
— Маш… Не смеши меня, а? Да ты хоть знаешь, где у вас во дворе мусорный бак находится? Не удивлюсь, если не знаешь.
— Господи, при чем здесь… Это же мелочи, Вика.
— Вот именно — мелочи. Могла бы и сама хотя бы с мелочами подсуетиться. А ты не только с мелочами, ты вообще… Да ты хоть немного знала своего мужа, Маш? Пыталась понять, почувствовать? Не как надежного поводыря, а как человека? Чем дышит, что любит, чем на данный момент озабочен? А мы с ним сиживали, бывало, на этой вот кухоньке, разговаривали по душам. Он же очень умный мужик, ты даже не представляешь, какой он умница. Просто ему в жизни не повезло.