Слепые жернова
Шрифт:
Теперь Кэтлин смотрела на мать, не отрываясь. Когда-то они, глядя друг на друга, заливались смехом, но теперь смех был забыт. Глядя в печальное, умоляющее лицо дочери, Сара поняла, что обязана что-то сделать, чтобы ее слова обрели смысл окончательной и бесповоротной правды. Требовалась священная печать. Она перевела взгляд на стену, где висело современное изображение на сюжет Сердца Христова. Как и все в доме, оно было новым.
Других религиозных картин в комнате не было; эту, по всей видимости, повесил Майкл в подтверждение своей твердой приверженности католической вере. Сама Сара в период замужества никогда не держала
Сара шагнула к стене, сняла святое изображение и, держа его за шнурок, подала Кэтлин, положив свободную руку на окровавленное Христово сердце. Отвернувшись от дочери и устремив взгляд на Мэри Хетерингтон, словно ее клятва была обращена к ней одной, она сказала:
— Клянусь на святом Сердце Христовом, что сказала чистую правду. — Переведя взгляд на Кэтлин, она закончила словами: — Твоим отцом был Дэвид.
Саре показалось, что с лица Кэтлин сошла пелена тревоги и оно просветлело. Она повесила картину на место и посмотрела на свекровь. Мэри, определенно, получила отпор, однако не считала себя окончательно побежденной. Об этом свидетельствовало тут же возобновленное наступление. С мрачным хохотом, ни к кому конкретно не обращаясь, она выкрикнула:
— Подумаешь, святое Сердце Христово!.. Господа не одурачить. Учтите, медлят жернова Господни, да мелка идет мука.
— Господни жернова! — повторила Сара, качая головой и едва ли не с жалостью глядя на старуху. — «Медлят жернова Господни, да мелка идет мука. Велико Его терпенье, но тверда Его рука».
Сара безошибочно почувствовала, что свекровь понятия не имела о существовании у популярного четверостишия второй части, и гордилась своим превосходством. Тюрьма не прошла для нее бесследно. Она переворошила всю библиотеку и приобрела кое-какие познания, весьма скромные, ибо ее собственные потребности в образовании были малы — она больше мечтала об образовании для дочери. Единственное, чего ей хотелось, это научиться правильной речи, чтобы нигде не ударить в грязь лицом. Это желание сопровождало ее на протяжении всей жизни, недаром она еще девчонкой мечтала о словаре, чтобы уметь в случае чего ввернуть в разговоре нужное словцо.
— Да, рука тверда, но жернова крутятся вслепую. Мельник слеп и мстителен. Ему все равно, кому причинять боль, он не различает своих жертв. Вот каков он, твой Господь! Надеюсь, что Его твердая рука не дотянется до тебя, потому что даже теперь я не желаю тебе пройти через то, что ты на самом деле заслужила. Мне попросту тебя жаль. Я всегда тебя жалела. Теперь ты знаешь все.
Сохраняя достоинство, она отвернулась от старухи, взяла с дивана пальто и оделась.
— Куда ты? — крикнула Кэтлин. — Куда ты, мама?
— Не беспокойся. — Сара печально улыбнулась дочери и повторила: — Не беспокойся.
Она надела шляпу и подняла сумку. Прежде чем выйти, она еще раз оглянулась на свекровь и посмотрела ей прямо в глаза. Мэри поступила бы вопреки своей натуре, если бы
— Не тревожь Дэна! — крикнула она. — Он женится на Мэй. Он столько лет посвятил тебе и твоей семье, что заслужил право дожить остаток жизни так, как нравится ему самому. Хотя бы раз в жизни поступи достойно!
От этих слов Сара споткнулась, но не остановилась. Уже у самого выхода ее догнала Кэтлин. Обхватив мать за плечи, она заставила ее обернуться, заглянула ей в лицо и крепко обняла, бормоча сквозь слезы:
— Мама, мама…
— Ничего, ничего, не расстраивайся.
— Я верю тебе. Я хочу, чтобы ты знала, что я тебе верю.
Сара ничего не ответила. Они обнялись. Теперь объятия продлились дольше.
— Куда ты собралась?
— К Филис.
— Слушай… — зашептала Кэтлин, не отрываясь от Сары. — Мы хотим отсюда переселиться. Тогда ты будешь жить с нами. Я этого хочу. Очень хочу!
— Там видно будет. Не расстраивайся.
Сара открыла дверь, но Кэтлин, стоя на верхней ступеньке, все цеплялась за ее руку и твердила:
— Мама, мама, мама…
Потом из кухни донеслись раздраженные голоса. Сара поняла, что на подмогу свекрови подоспела Мэй. С Мэй она не желала видеться — достаточно уже того, что она перенесла. Сара сдерживалась из последних сил, но боязнь лишний раз ранить Кэтлин помогала ей не разрыдаться. Она поспешно проговорила:
— Когда сумеешь, загляни к тете Филис. До свидания, дорогая.
Кэтлин опять обняла мать, они тесно прижались друг к другу. И Сара быстро зашагала прочь.
Стоило ей выйти на главную дорогу, как слезы хлынули в три ручья, и она была вынуждена ступать, низко наклонив голову. Между Пятнадцатью улицами и Новыми домами в Ист-Джарроу ей почти никто не встретился, если не считать женщины, которая шла в противоположную сторону, но, пройдя мимо Сары, бросилась назад, причитая:
— Что с вами, милочка? У вас горе?
Сара, не поднимая глаз, отрицательно покачала головой. Женщина шла с ней рядом, предлагая помощь. Сара была вынуждена поднять глаза.
— Благодарю, не надо.
Женщина всмотрелась в нее и наморщилась, пытаясь вспомнить, почему ей знакомо это лицо. Прервав этот процесс узнавания, Сара сделала благодарный и в то же время прощальный жест и пробормотала:
— Простите, я пойду.
Женщина осталась стоять, напряженно глядя ей вслед.
У Новых домов рядом с Сарой затормозил автомобиль. Майкл помчался за ней вдогонку, в чем был, только накинув пиджак; его волосы были взъерошены. Он ласково сказал:
— Садитесь.
Она подчинилась, по-прежнему не поднимая головы, чтобы не показывать слез, текущих по щекам.
Прежде чем снова завести мотор, Майкл долго смотрел на нее. Потом он нарушил смущенное молчание:
— Простите нас. — Еще помолчав, он спросил: — Вы знаете, где их дом?
— В Лейгейте.
Он быстро доехал до места. Ему было трудно говорить, но в Лейгейте он не выдержал:
— Старая ведьма! — Он не отрывал взгляда от дороги. — Я давно хотел поставить ее на место. Вечно она пытается помыкать Кэтлин! В прошлом году я попытался найти работу на шахте в Дарэме, чтобы можно было переехать, но ничего не получилось. Тамошние шахты закрываются, так что приходится держаться за здешнюю. Но теперь мне нет обратной дороги — прежде чем уехать, я высказал все, что о ней думаю.