Слеза ангела

Корсакова Татьяна Викторовна

Иван был уже на самой границе освещенного фарами участка, когда Ритка – или не Ритка – призывно махнула рукой и отступила в темноту.

– Вань! Не ходи за ней! – что есть мочи заорала Света.

Это было какое-то гиблое место, аномальное. Оно смяло и поглотило ее крик, сделав все возможное, чтобы Иван его не услышал. На мгновение молодой человек замер, а потом решительно шагнул в темноту. Света зажмурилась, крепко сжала руль.

Господи, Господи, Господи! Ну, сделай же хоть что-нибудь!

Тишину, напряженную, почти осязаемую, разорвал вопль ужаса. Света могла поклясться чем угодно, что кричит Иван. Вопль захлебнулся на самой высокой ноте,

и черный лес вздрогнул от выстрела.

Иван! Что-то случилось с Иваном. Что-то страшное… Она предупреждала, а он не послушался… и сейчас там, в темноте, кто-то кричит и стреляет, а она здесь, заперта в «Опеле», и ничем не может помочь. Или может?..

Рука нашарила ключ зажигания, надо попробовать завести машину…

«Опель» раздраженно чихнул, и… мотор заработал. Слава тебе, господи! А капитан Золотарев считал, что машина заглохла окончательно…

Все, нет времени думать, нужно действовать. «Опель» дернулся и медленно пополз вперед, вспарывая светом фар кромешную темноту. Он полз, а время остановилось. Света вдруг почувствовала себя мухой, застывшей в капле янтаря. Она вроде бы пытается трепыхаться, а вокруг ничего не происходит. Только черный лес и темнота. Ванечка, ну где же ты?..

Темнота вдруг ожила, приобрела форму, объем и цвет. Темнота превратилась в Ритку, уперлась ладонями в лобовое стекло, прижалась к нему бледной щекой, улыбнулась самой жуткой в мире улыбкой…

– Ну что же ты, избранница? Как некрасиво…

Света уже не понимала, откуда доносится этот шуршащий, точно опавшая листва, голос: из приемника или снаружи. Она не могла оторвать взгляда от черного разверстого рта и длинных клыков. Ой, мамочки…

– Все равно ты будешь с нами, избранница…

Ногти, больше похожие на звериные когти, царапнули стекло.

– Отвали! – Инстинкт самосохранения, самый мощный из всех имеющихся инстинктов, взял управление Светиным телом на себя. Руки сжали руль, нога втопила в пол педаль газа. «Опель» рванул вперед. Жуткая женщина со змеиным шипением отшатнулась, оставляя на ветровом стекле кровавые отпечатки. Лес вдруг ожил и наполнился движением: черные тени, возникая словно из ниоткуда, тянули к Свете длинные руки, а потом отступали.

Четыре километра. Всего четыре километра – и будет пансионат. А там капитан Золотарев с оружием. Только вот поможет ли оружие против этой нечисти?.. Главное – не думать об этом, или думать, но потом, не сейчас. Света доберется до пансионата и найдет капитана. Он говорил, что его люди их уже ждут. Она им все расскажет, и они вернутся за Иваном. Только бы машина не заглохла, иначе всему конец…

«Опель», совершивший невероятное для такого бездорожья ускорение и вырвавшийся из грязевого плена, точно израсходовал все свои жизненные ресурсы и сейчас полз еле-еле. Если бы те твари из леса захотели, они, наверное, смогли бы ее догнать. От этой мысли по спине пополз холодок, в висках заломило.

Она предательница! Она бросила Ивана с этой… нежитью и даже не попыталась его спасти. А он так кричал… Нет ей теперь прощения…

Света ехала уже почти час. Даже по самым приблизительным прикидкам проселок давно должен был вывести ее к пансионату, но впереди маячили только черные стволы деревьев. И никакого намека на человеческое жилище. Глушь. Глухомань. Зачарованный лес…

А бензин на исходе, стрелка уже давно замерла за красной чертой. Ну, «опелечек», ну, родненький, не подведи! Дотяни хотя бы до трассы.

Машина проползла еще метров сто и встала. Света завыла в голос, не таясь и не опасаясь, что ее могут

услышать. Все, это конец: одна в глухом лесу, кишащем всякими… вурдалаками. Что делать? Сидеть тут и ждать утра? А что, если эти монстры доберутся до нее раньше, чем рассветет? И еще не факт, что солнечный свет их остановит. Может быть, это не классические вампиры, а какие-нибудь нечувствительные к свету мутанты.

Господи, да о чем она?! Упыри, мутанты… Нет, если она так и будет сидеть без дела, то к утру просто свихнется. Надо действовать. Если есть дорога, значит, она рано или поздно обязательно куда-нибудь выведет… Наверное, капитан Золотарев ошибся в расчетах и до пансионата больше, чем четыре километра. А может, это вообще не тот проселок, в темноте ведь так легко заблудиться. Неважно, все равно у нее не осталось выбора.

Выходить в темноту и сырость было страшно, но она себя заставила: застегнула «молнию» на ветровке, набросила на голову капюшон, нашарила на заднем сиденье рюкзак, сделала глубокий вдох и распахнула дверь машины. Ночной лес встретил Свету шорохами и запахом сырой земли. Девушка поежилась и решительно двинулась вперед…

Рене де Берни. Антиохия. Осень 1098 г.

Все тщетно. Мучения, голод, кровопролития – для чего они?

Мы сидим в Антиохии уже больше двух месяцев: пьем, жрем, иногда совершаем набеги на окрестные поселения, а еще бьем от нечего делать друг другу морды. Антиохия, у стен которой было пролито столько христианской крови, оказалась никому не нужна: ни папе, ни византийскому императору. Зато город приглянулся нашим князьям. Франки, норманны и провансальцы готовы впиться друг другу в глотки за этот клочок опаленной солнцем земли, жестокой земли.

А может, и не жестокой. Может, это Господь наказал нас за непослушание страшной эпидемией, унесшей жизни многих храбрых рыцарей… Не для того мы выступили в Крестовый поход, чтобы собачиться из-за завоеванных земель. Наша главная цель – Иерусалим.

– Пишешь, Рене? – Одноглазый Жан заглядывает мне через плечо и неодобрительно качает головой. Ему, не ведавшему в своей жизни ничего, кроме войны, меня не понять.

– Пишу, – я хмурюсь, хоть Одноглазый и не умеет читать, мне все равно неприятно.

– Пустая трата времени, – Жан садится рядом.

Время? А на что его еще тратить?

– У меня новости, Рене.

– Какие? – Господи, пусть бы он сказал, что мы выступаем.

– Мы выступаем. Господа наконец договорились. Хватит просиживать штаны и марать бумагу! Нас ждут великие свершения, Рене де Берни!

Сабурин

Мобильник трезвонил нагло и громко. Сабурин, открыв один глаз, посмотрел на часы. Мать честная, да что же это творится?! Половина шестого утра! Он и спать-то лег всего пару часов назад. Взгляд скользнул по подпрыгивающему на прикроватной тумбочке мобильнику, и сон как ветром сдуло. Звонил Арсений – неслыханное дело! Для друга раннее утро было святым временем. Обычно в половине шестого он сладко спал после ночных бдений, а тут такое. Видать, произошло что-то в самом деле серьезное. Сабурин поднес телефон к уху.