Слеза дьявола (др. перевод)
Шрифт:
Была и еще одна проблема. В современных условиях каждая стодолларовая бумажка легко отслеживается в США благодаря разного рода сканерам и компьютерам. Но Филдинг знал, как преодолеть затруднение. В Бразилии, где он окажется уже через несколько дней, четыре миллиона «грязных» долларов превратятся в три миллиона двести тысяч в золотых слитках. А золото он обратит в ту же сумму в наличных долларах, но уже «отмытых», или в евро.
А потом за несколько лет его капитал снова вырастет до четырех миллионов или даже больше, учитывая благоприятную экономическую конъюнктуру и рост
Никаких сожалений, что он не может унести всей наличности, Филдинг не испытывал. Он шел на преступление не из жадности, а из любви к искусству.
Заполнив шелковую емкость до отказа, он закинул ее на плечо.
Потом вышел в коридор и, склонившись набок от тяжести ноши, направился к лифту.
При этом он размышлял: придется убить охранника на входе, как и любого из членов его бывшей команды, которые могут там оказаться. Он вспомнил, что Тоби Геллера отправили домой, но Лукас все еще находилась где-то в здании. Вот ей определенно придется умереть. При других обстоятельствах, расправится он с ней или нет, не имело бы особого значения — он сумел тщательно скрыть свое подлинное имя и место, где жил. Однако агенты ФБР оказались куда более ушлыми, чем он предполагал. Бог ты мой, они даже умудрились обнаружить его явку в Грейвсенде… Если честно, Филдинг тогда был в шоке. Он и не предполагал, что они на это сподобятся. К счастью для него, на той квартире успел не раз побывать Гилберт Хавел, а потому соседи, которым показали фото мертвого Хавела, были убеждены, что именно этот человек снимал квартиру, укрепив заодно агентов в их убеждении, что он и являлся главным организатором преступлений.
А потом они оказались так близки к обнаружению, что «Ритци-Леди» станет объектом третьего нападения… Он сидел в документальной лаборатории чуть ли не в холодном поту, наблюдая, как компьютер постепенно складывает это название из уцелевших фрагментов записи с явочной квартиры. И дождался все-таки подходящего момента, чтобы влезть с репликой: «Ритц! Быть может, это „Ритц-Карлтон“?» Как только они это услышали, им всем показалось, что найдено стопроцентно верное решение. И стало маловероятным, что они продолжат обдумывать какие-то еще версии.
Вот так любой истинный мастер составления головоломок и подбрасывает ложные варианты отгадок, верно, Паркер Кинкейд?
И кстати, надо подумать и о нем тоже!
О, он слишком умен и опытен! Оставить его в живых, значит, сильно рисковать.
Медленно двигаясь вдоль пустынного коридора, Филдинг пришел к заключению, что если он сам являл собой идеального преступника, то Кинкейд был близок к идеалу сыщика.
А что происходит при столкновении двух противоположных друг другу идеалов?
Впрочем, это был уже всего лишь риторический вопрос, а не загадка. И не стоило труда размышлять сейчас над ответом. Филдинг дошел до лифта и нажал кнопку «Вверх».
31
Маргарет Лукас распахнула дверь лаборатории по работе с документами.
Заглянула внутрь и окликнула:
— Эй, доктор Эванс? Вы здесь?
Ответа не последовало.
Она остановилась у
«Конец света грянет».
И ей подумалось: быть может, Паркер Кинкейд оказался все же не до конца прав в своей уверенности, что никто не допустил бы случайно такой ошибки.
Конец света почти грянул этой ночью. И грянул оглушительно.
Как наступил он для нее, когда ей позвонила свекровь и сообщила о катастрофе, в которой погибли Том и Джоуи. Той ветреной ноябрьской ночью, как и еще много ночей подряд, она лежала в постели без сна, неспособная дышать, не в силах даже плакать, и была уверена, что вместе с взрывом самолета для нее грянул конец света.
Именно грянул, как гром среди ясного неба.
И сейчас Лукас стояла, склонившись над столом, ее короткие светлые пряди падали по сторонам глаз подобно шорам, и всматривалась в закорючки небрежно написанных слов. Он вспомнила, как наблюдала за Кинкейдом, когда в записку вглядывался он, и его губы слегка шевелились при этом, словно он допрашивал живого подозреваемого.
«Конец света грянет».
Она тряхнула головой, стараясь избавиться от сумрачно философского настроения, овладевшего ею. Потом развернулась и вышла из лаборатории.
Направилась она к лифтам. Возможно, Эванс дожидался в комнате охраны. Стоя у двери лифта, она рассеянно следила, как переключаются лампочки по мере спуска кабины.
В коридорах было пустынно, но ей слышались все те едва заметные звуки, которые раздаются порой ночью в совершенно пустых офисах. Местное отделение ФБР, где она работала постоянно, располагалось в нескольких кварталах отсюда, ближе к городскому совету, и в центральную штаб-квартиру она наведывалась не так уж часто. Оно всегда казалось ей огромным. А сейчас, среди ночи, подумалось ей, здесь темно и даже как-то страшновато. А напугать Маргарет Лукас было совсем непросто. Она вспомнила, как Кинкейд спроецировал записку вымогателя на экран в лаборатории, а она чуть не вздрогнула при этом — изображение напоминало призрак.
И сейчас Лукас словно почувствовала присутствие других призраков. Прямо в этих коридорах. Привидения агентов, погибших при исполнении, духи жертв преступлений, которые здесь расследовали.
И еще, должно быть, ее личные призраки, хотя они были при ней всегда. Муж и сын. Они так до конца и не оставили ее. Да она и не хотела этого. Оборотень-подкидыш нуждался хоть в чем-то, что напоминало бы о Джеки Лукас.
Ее взгляд упал на пол возле двери лифта, где темнело какое-то пятно. Что это могло быть? Ей показалось, что она ощущает кисловатый запах кофе.
Кнопка замигала, и раздался легкий звон. Дверь открылась, кто-то вышел из кабины.
— О, привет! — сказала Лукас. — У меня для тебя есть новости.
— Привет, Маргарет! — ответила Сьюзан Нэнс, державшая на весу десятка полтора папок с делами. — Что произошло?
— Они разделались с ним. Загнали все-таки в угол в Молле.
— Убийцу из метро?
— Его самого.
Женщина подняла вверх большой палец.
— Блестящая работа! Да, и с Новым тебя годом!
— И тебя тоже.