Слеза
Шрифт:
— Вау. — Брукс отпустил книгу, подняв руки, и посмотрел таким взглядом, цель которого была показать, что она являлась излишне эмоциональной.
Она отвела взгляд.
— Я еще не решила, что буду делать с ней.
— Ладно. — Его тон смягчился. Он коснулся ее пальцев, которые обрамляли книгу. — Но, если переведешь ее, — сказал он, — возьми меня с собой, хорошо? Она, возможно, будет трудна для понимания. Тебе захочется иметь кого-то, кому ты доверяешь.
На тумбочке загудел телефон Эврики. Она не узнала номер. Пожав плечами, она подставила экран к лицу Брукса.
Он
— Это может быть Майя.
— Почему Майя Кейси звонит мне? Как у нее оказался мой номер?
Затем она вспомнила: мобильный Брукса сломан. Они нашли его разломленным пополам на пляже после того, как волна бросилась на него, как на пианино. Эврика по рассеянности забыла свой телефон дома этим утром, поэтому он был целым.
Скорее всего Майя Кейси позвонила в дом Брукса, и Эйлин дала ей номер Эврики, которая должно быть забыла, насколько противными бывают старшеклассницы.
— Ну и? — Эврика протянула телефон Бруксу. — Поговори с ней.
— Я не хочу с ней разговаривать. Я хочу быть с тобой. Я имею в виду — Брукс потер подбородок. Телефон перестал гудеть, но эффект от него — нет. — Я имею в виду, мы с тобой общаемся, и я не хочу, чтобы кто-то отвлекал, когда мы наконец-то говорим о… — Он остановился, дальше пробормотал что-то похожее, как Эврике показалось, на ругательство. Она повернулась к нему здоровым ухом, но он ничего не говорил. Когда он посмотрел нее, его лицо снова покраснело.
— Что-то не так? — спросила она.
Он помотал головой, и наклонился ближе к ней. Пружины под ними заскрипели. Эврика уронила телефон и книгу, потому что его глаза стали другими — гладкими по краям, бездонно-темными — и она знала, что произойдет дальше.
Брукс собирался поцеловать ее.
Она не двигалась. Она не знала, что делать. Их глаза были прикованы друг к другу на протяжении всего времени, как его губы приближались к ней. Его тяжесть упала на ее ноги. Она издала тихий вздох. Его губы были мягкими, но руки крепкими, прижимающимися к ней, чтобы продвинуться в новою позицию. Они поддались навстречу к друг другу, в тот момент, как его губы соединились с ее губами. Ее пальцы подобрали его футболку, касаясь кожи, которая была гладкой, как камень. Его язык отыскал кончик ее языка, который был словно шелк. Она выгнула спину, желая быть ближе к нему.
— Это, — сказал он.
Она кивнула.
— Так правильно.
Они вдохнули еще воздуха, и вернулись к поцелую. Если взглянуть в историю поцелуев Эврики, там были поцелуи из игры в бутылочку, смелые, небрежные ощупывания, и поцелуи с языком за пределами школьных танцев. Этот был дальше галактик.
Брукс ли это? Такое ощущение, что она целовала кого-то, с кем однажды разделила мощную интрижку, о которой Эврика не позволяла себя желать. Его руки дотронулись ее кожи, как будто она была чувственной богиней, а не девочкой, которую он знал всю свою жизнь. Когда Брукс стал таким мускулистым, таким сексуальным? Он был таким несколько лет, и она пропустила это? Или мог ли поцелуй, совершенный правильно, метаболизировать тело, что сказалось в мгновенном скачке роста, превратив их обоих в столь взрослых людей так неожиданно?
Она
— Что заставило тебя так долго ждать? — Ее голос был ничто иное, как хриплый шепот.
— Чтобы что?
— Чтобы поцеловать меня.
— Я… ну… — Брукс нахмурился и отстранился.
— Подожди. — Она попыталась задержать его. Ее пальцы слегка коснулись задней части его шеи, которая внезапно стала ощущалась жесткой. — Я не хотела портить настроение.
— Были причины, почему я так долго ждал, чтоб поцеловать тебя.
— Например? — Она хотела сказать это весело, но уже размышляла: Это было из-за Дианы? Была ли Эврика настолько травмированной, что испугала Брукса?
Это замешательство было достаточно для Эврики, чтобы убедить себя в том, что Брукс смотрел на нее так же, как и все в школе — психопатка, плохая примета, последняя девочка, за которой любой нормальный парень должен увиваться. Поэтому она выпалила:
— Я полагаю, ты был занят с Маей Кейси.
Лицо Брукса помрачнело и приняло угрюмый вид. Он встал с кровати и скрестил руки на груди. Его язык тела был таким же отдаленным, как и память о поцелуе.
— Это так типично, — проговорил он в потолок.
— Что?
— Это не может быть никак связано с тобой. Это должно быть вина кого-то другого.
Но Эврика знала, это напрямую связано с ней. Понимание было настолько болезненным, что она попыталась скрыть его чем-то. Вытеснение, любой из ее пяти последних психологов сообщил бы ей, опасная привычка.
— Ты прав, — сказала она.
— Не учи меня. — Брукс не выглядел, как ее лучший друг или парень, которого она целовала. Он был похож на человека, кто болезненно воспринимал все, касаемо ее. — Я не хочу, чтобы меня успокаивал кто-то, кто считает себя лучше остальных.
— Что?
— Ты права. Все остальные в мире неправы. Не так ли?
— Нет.
— Ты сразу же опровергаешь —
— Я не опровергаю! — крикнула Эврика, осознав, что она сразу же опровергает его утверждение. Она понизила голос и закрыла дверь спальни, не заботясь о последствиях при условии, если отец пройдет мимо. Она не могла позволить, чтобы Брукс жил в этой неправде. — Я не опровергаю тебя.
— Ты уверена? — спросил он хладнокровно. — Ты даже опровергаешь то, что твоя мать оставила тебе в завещании.
— Это не так. — Она была помешана на нем и днем и ночью — но Брукс даже не слушал ее. Он расхаживал по комнате, казалось, гнев одолел им.
— Ты держишь около себя Кэт, потому что она не замечает, когда ты подстраиваешь ее под себя. Ты терпеть никого не можешь в своей семье. — Он метнул рукой в сторону кабинета внизу, где Рода и отец смотрели новости, но сейчас, несомненно, подключались к спору наверху. — Ты уверена, что каждый психолог, к которому ты ходишь, идиот. Ты отталкиваешь всех из Евангелии, потому что нет никого, кто бы мог понять через что ты прошла. — Он перестал шагать и взглянул на нее. — И теперь я.