Слезы луны
Шрифт:
— Неужели? — Он придвинулся к ней, заставив отступить к воде. — Разве не ты говорила, что тебе от меня нужен только секс?
— Говорила. — Бренна уже не понимала выражения его глаз. Они стали черными, как ночь, и такими же непроницаемыми. — Но мы же не чужие люди. Не смей принижать то, что было между нами.
— Но ты считаешь себя вправе диктовать, как мне жить и что делать? — Он подхватил ее, иначе онаупала бы в воду. — Зачем тебе мужчина, которым легко управлять?
— Шон! — Ее ноги болтались в воздухе, а сердце бешено билось
— Ты этого не хочешь. Даже сейчас, думая, что в любой момент можешь подозвать меня или прогнать, ты дрожишь в моих руках.
— И не горжусь этим.
Шон рывком приподнял ее.
— К черту гордость!
И он безжалостно впился в ее губы. Она могла бысопротивляться, могла бы пустить в ход кулаки, но не сделала ничего подобного. Она сдалась, потому что Шон так редко чего-то требовал. Она сдалась, потому что сама хотела этого. И, как вздох, с ее губ сорвалось его имя.
— Я мог бы взять тебя здесь и сейчас. — Он резкопоставил ее на песок. — Подумай, с чего бы это. Я подумал.
А она не могла думать, внутри все бурлило, кровь пульсировала в висках, как море у ног.
— Я… я пойду домой.
— Иди, я тебя не держу. — Он сунул руки в карманы, чтобы не сделать именно этого — удержать ее. — И запомни, Бренна, я к тебе не приду. Когда разберешься в себе, ты знаешь, где меня найти.
Бренна ушла с высоко поднятой головой — что бы Шон ни говорил, она свою гордость к черту не пошлет — и бросилась бежать, только когда добралась до улицы.
— Вот как ты очаровываешь дам? — Кэррик, стоявший в мелкой воде, поднес к губам серебряную флейту. — Как странно вы, смертные, себя ведете.
— Я знаю, что делаю.
— Думаешь, что знаешь, недоумок. Если любишь женщину, почему так легко отпускаешь ее?
— Потому что люблю. — Ярость, которую он еле сдерживал, вырвалась наружу и обрушилась на Кэррика. — По-моему, вы когда-то сами не преуспели со своей женщиной.
Глаза Кэррика вспыхнули синим пламенем, ярким, как молния, прорезавшая усыпанное звездами небо.
— Ты бросаешь мне вызов, Галлахер-младший? — Кэррик выступил из прибоя, хотя его одежда и сапоги оставались сухими. — Неужели твоя милая матушка не предостерегала тебя от ссор с эльфами?
— Я не боюсь вас, Кэррик. Я вам нужен. Сами виноваты, что со всем своим могуществом нуждаетесь в простом смертном. Так что можете метать ваши молнии сколько угодно. Они меня не впечатляют.
Кэррик явно поостыл.
— Ха! Твоя женщина думает, что видит тебя насквозь, но ее ждут сюрпризы. Не спеши раскрываться ей, не то отпугнешь.
— Идите к дьяволу.
— Он меня не примет, — широко улыбнувшись, произнес Кэррик и растворился в воздухе, наполненном звуками флейты.
17
Бренна успела к ранней мессе. В маленькой церкви было светло и прохладно, пахло свечным воском и святой водой. Почему-то Бренне всегда казалось, что у святой воды есть слабый металлический
Когда Бренна была совсем маленькой, Молли сказала ей, что в святой воде таится благословение. Бренна запомнила эти слова и всегда окунала пальцы в церковную купель или в воду источника Святого Деклана.
Где-то в глубине церкви хныкал ребенок. Слышался его тихий плач и успокаивающий шепот матери. Бренне это не мешало. В церкви нередко то капризничал младенец, то хныкали дети постарше, то скрипела на истертых деревянных скамьях накрахмаленная одежда прихожан.
Знакомая обстановка и привычные звуки нравились Бренне не меньше церковных обрядов. Здесь легко думалось, а мысли, как она считала, иногда очень похожи на молитвы. Ей предстояло сделать выбор, она хотела исправить то, что невольно натворила. И с тем, и с другим необходимо поспешить. Иногда, если тянешь слишком долго, трещинка расширяется, превращается в пропасть, и тогда уже трудно что-либо исправить.
Стычка с Мэри Кейт может навсегда рассорить ее с сестрой, а если все оставить как есть, пострадает и вся их семья. На ней, Бренне, лежит часть вины, и от нее зависит, как сложатся в будущем их отношения.
И с Шоном та же история. Всю жизнь они дружили, у них столько общих воспоминаний. Невозможно стоять в стороне и спокойно смотреть, как все это рушится.
Нужно разобраться, с чего и как начать. На что бы она ни решилась, кроме нее, некому сделать шаги к примирению, а раз уж деваться некуда, то и медлить нельзя.
Бренна вышла из церкви за пару минут до окончания службы, чтобы не столкнуться ни с кем, кто хотел бы поболтать и посплетничать или расспросить о ее родных. Пока вела свой грузовик к дому, она уже решила, какой шаг сделает первым.
— А, вот и ты. — Празднично одетая Молли встретила Бренну в дверях. Я слышала, как ты вышла, ранняя пташка.
— Я была в церкви.
— Хорошо, а мы только собираемся.
— Мэри Кейт придется задержаться. — Бренна бросилась к лестнице. — Я дам ей свой грузовик.
— Бренна, я не потерплю в доме драк в День Господень.
— Никаких драк, — пообещала Бренна. Подраться, если возникнет необходимость, она собиралась в другом месте.
Она взбежала на второй этаж, как раз когда из своей комнаты вышел Мик. Его лицо румянилось и лоснилось после бритья, в волосах остались следы от зубьев расчески, как частые борозды в пшеничном поле. Бренну залила волна нежности к отцу.
— Папочка!
Мику стало не по себе, и он подозревал, что еще какое-то время неловкость сохранится, но в глазах дочки стояли слезы, а это он вынести не мог.
— Твоя мама собирает нас к мессе.
— А я уже вернулась.
— Ну, хорошо. — Мик переступил с ноги на ногу. — Кто рано встает, тому Бог подает. В доме О'Лири задние ступеньки проломились, как мы и предупреждали. И, разумеется, сам О'Лири провалился вместе с ними, чего он вполне заслуживает, если так запустил их. С них и начнем.