Слезы темной воды
Шрифт:
Завершив магриб, Исмаил открыл глаза и увидел, какое воздействие произвела молитва на его людей. Тела их были расслаблены, лица спокойны. На это и надеялся Исмаил. Единство, учил его отец, произрастает из братства, а нет братства более прочного, чем братство веры.
– Сегодня мы прошли большое расстояние, – сказал Исмаил, пользуясь минутой. – Но нам еще предстоит сорок часов плавания. Нужно двигаться.
Послышался недовольный ропот. Люди никогда не признались бы, что боятся, но Исмаил видел тревогу в тенях вокруг их глаз. Их пугало не только море, пугала и
– Ночью я буду дежурить, – сказал он. – Но мне нужно, чтобы кто-то из вас не давал мне заснуть.
– Я сделаю это, – вызвался Либан. – Можно будет разговаривать.
– Хорошо, – ответил Исмаил. – А вы все поспите. Но оружие пусть будет наготове. При такой яркой луне можно заметить судно.
Часы тьмы наползли на притихший океан. На западе загорелись звезды, поднявшаяся за ними луна посеребрила воду и окрасила лодку и спящие в ней тела призрачным светом. Исмаил и Либан разговаривали, пока не устали от собственных голосов. Потом они замолчали и стали слушать мерное гудение двигателя, превращавшего бензин в мили.
Перед самой полуночью лодка проскользнула по светящемуся пятну. Несколько минут море искрилось и горело завораживающей зеленью. Исмаил отпустил румпель и коснулся рукой блестящей воды. Либан напряженно наблюдал за ним с написанным на лице суеверным страхом, пока не увидел, что рука Исмаила осталась цела. Потом сел рядом с ним на транец и опустил пальцы ног в фосфоресцирующую воду.
– Это удивительно, – зачарованно произнес Либан.
– Это прекрасно, – ответил Исмаил.
Через какое-то время они продолжили путь. Исмаил включил навигатор и проверил координаты. Потом нашел созвездие Кассиопеи и направил лодку точно на запад от самой яркой звезды. Ему вспомнились строки Корана: «Он – Тот, Кто сотворил для вас звезды, чтобы вы находили по ним путь во мраках суши и моря». Слова эти его успокоили, но не очень. В горле у него пересохло, и каждый мускул ныл от усталости. Больше всего ему хотелось лечь, заснуть и увидеть во сне Ясмин и тот день, когда он вырвет сестру из рук, похитивших ее.
Взяв кувшин с водой, он приложил его к губам. Ощущение свежести было восхитительным, но недолгим, и вскоре его стало клонить в сон. Поморгав, он посмотрел на Либана, надеясь начать новый разговор, но его товарищ уже заснул.
Чтобы прогнать сон, Исмаил начал производить в голове математические вычисления: сначала умножение, потом деление. Но усилия эти лишь немного отсрочили неизбежное. Усталость окружила его, взяла в осаду и, дождавшись, когда веки Исмаила наконец сомкнутся, захватила его и ввергла в сон.
Проснулся Исмаил нескоро. Спал он, сидя на скамье рядом с Либаном и положив голову на кусок парусины. Мотор не работал, лодка дрейфовала носом на север. Он не помнил, чтобы нажимал кнопку выключения двигателя, но, наверное, сделал это. Исмаил встал и сделал глубокий вдох, чтобы сбросить с мыслей паутину. Товарищи его все еще спали, большинство просто свернулись калачиком на дне лодки. Луна давно прошла зенит, воздух сделался прохладнее и оставался таким же чистым.
Исмаил включил GPS. Часы на дисплее
Его мозгу понадобилось несколько секунд, чтобы отметить аномалию. Море к западу блестело пятном отраженного лунного света. Между искрящимися волнами пролегали темные линии, но было там и еще что-то, какая-то пустота. Он всмотрелся в это место повнимательнее, и пустота постепенно приобрела четкие очертания. Сердце его забилось чаще. Очертания имели вид овального силуэта с шестом наверху. «Парусная яхта? – подумал он. – Но где паруса? – Мысли его понеслись с огромной скоростью, когда он заметил торчащий у основания мачты гик. – Идут на моторе, с выключенными огнями. Не хотят, чтобы их заметили».
Парусник пересек серебристое пятно. Это было небольшое судно с единственной мачтой – не особенно ценная добыча, но все равно добыча. Однако к охватившей его радости примешалось ощущение вины. Он знал: то, что он собирается сделать, это харам, запрещенное Богом. Ему вспомнились отцовские уроки о божественной справедливости и о том, как можно погубить душу. Аллах милосерден, но люди своими злыми поступками сами ведут себя к погибели.
На короткий миг у Исмаила возникло желание отпустить яхту. Лучше пережить муки смерти, говорил Адан, чем приобщиться к геенне. Но отец умер, пал от рук людей, чье учение порицал. Мать тоже, скорее всего, умерла. Из их семьи осталась только Ясмин, но ее забрал сам дьявол. В нынешнем кошмаре правила совести больше не применимы. Оставался только один путь вперед – путь оружия.
– Астагфирулла, – тихо произнес он, прося у Аллаха прощения. Потом подергал Либана за плечо. – Просыпайся. Я вижу судно.
Либан заворчал, приоткрыл веки и покосился на него сонными глазами.
– Что? Где?
– Там! – ответил Исмаил и указал на запад.
Либан взял бинокль и всмотрелся в даль.
– Парусник, – произнес он и весь подобрался.
– Помоги разбудить остальных, – сказал Исмаил, расталкивая Османа и Дхуубана.
Люди стали садиться и трясти головами, словно сбрасывая с себя узы сна. Бинокль пошел по кругу, и при виде судна у них загорались глаза. Они начали перешептываться.
– Корабль! – торжествующе крикнул кто-то. – Мы спасены!
– Тихо! – зашипел Исмаил. – Готовьте оружие. Но без моей команды не стрелять. Сегодня никто не должен умереть, ни вы, ни моряки на яхте. Понятно?
Вокруг закивали. Все они были с ним, даже Мас. Он их предводитель, и парусник – его добыча.
– Это наш шанс, – сказал он прямо. – Другого не будет.
Потом он повернулся и завел мотор.
Дэниел