Слезы Тесс

Винтерс Пэппер

Я последовала за Франко, словно послушная глупая овечка на заклание, когда мы прошли к зданию для ВИП-пассажиров. Я обернулась через плечо и в последний раз посмотрела на самолет Кью. Это ведь самая последняя вещь, напоминание о нем, которое я когда-либо увижу.

Мое сердце сжалось и окаменело. Каллиграфически выведенные буквы «К. М.» на обшивке самолета манили меня. Самолет принадлежал другому миру. А тот мир, в котором я оказалась на данный момент, не приносил никакого удовольствия.

Я переросла ту робкую девушку, чьей фантазией было бороться, кто

мечтал убить своих похитителей в Мексике, затем я стала сильной женщиной, которая смущалась своих желаний, и в итоге по прошествии всего витка обстоятельств, случившихся со мной, я превратилась в сломленную, уставшую девушку, единственное желание которой — уснуть и забыть.

Я сделала немыслимое: я сломила сама себя и влюбилась в своего Господина.

Да пошел ты к черту, Кью.

Я уставилась в пол, пока Франко бегло общался с представителем власти, показывая мои документы, как я предполагаю поддельные. Немного позже мужчины посмотрели на меня вопросительно, скорее всего, я упустила сказанное ими ранее, погрузившись в свои мысли. Я кивнула им. Затем Франко положил ладонь на мою поясницу, подталкивая вперед, чтобы я отходила от зоны таможенного контроля и ступила на родную землю Мельбурна.

Теплый, сухой австралийский воздух пронесся вокруг меня легким потоком. Несмотря на то, что я не хотела быть здесь, втянула полные легкие воздуха. В голове яркой вспышкой стали всплывать воспоминания и волна уюта, приятного комфорта накрыла меня с головы до пят. Дом.

Мне предстояло самое сложное — научиться жить заново. Научиться принадлежать моему дому. Мысли были перегружены. Я должна была простить себя и Брэкса. Должна была пройти через череду безрадостных мыслей и пожирающего, отравляющего душу страха. О боже

Франко выругался, когда я резко остановилась.

— Продолжай идти, эскл... Кхм, хотел сказать, продолжайте идти, мисс Сноу.

Я развернулась к нему.

— Отвези меня обратно. Я не принадлежу этому месту.

Он нахмурился и прорычал:

— Я не могу отвезти тебя обратно. Французская полиция узнает. Между полицией и мистером Мерсером была заключена сделка. У мистера Мерсера давний договор с властями.

Мой слух больно укололо.

— Что за давняя сделка с властями? О чем ты?

Франко вздохнул и посмотрел на меня.

— Для рабыни ты задаешь слишком много вопросов.

— Я больше не рабыня. Ответь мне.

Он прорычал.

— Если ты бы хоть немного прислушивалась и была внимательнее, то поняла бы, что мистер Мерсер не из тех, кто играет жизнями рабынь.

Его откровение не было чем-то, что потрясло меня, я узнала намного больше. Из печальных пьяных речей Кью.

— Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю. Я номер пятьдесят восемь. Что означает, до меня у него было пятьдесят семь женщин. Это делает его торговцем женщинами, одним из тех ублюдков, что похитили меня. — Я не могла больше терпеть этого. Мысль о том, что у него было так много женщин, убивала меня, я хотела ударить его, накричать. А теперь, когда я ушла, их будет в два раза больше. Не сомневаюсь в этом. — Но я знаю, что он делал это по хорошим причинам, он помогал им восстановиться. Он ведь помогал? — Я хотела

ненавидеть его всей душой, но не могла.

Франко схватил меня за руку, придвигая ближе к себе, подальше от любопытных ушей. Он пробормотал:

— Да, мистер Мерсер обладал пятьюдесятью семью рабынями. Двенадцатью в то время, когда ему исполнилось лишь шестнадцать лет. Он брал женщин, будто в качестве взятки, но никогда и пальцем их не трогал. — Он тяжело вздохнул, продолжая: — Кью восстанавливал сломленных девушек, помогал им ожить, вновь стать нормальными. Он вкладывал в них свои деньги, рабочий персонал дома помогал ему в этом, мистер Мерсер для них был вроде суперклея, он склеивал кусочки их души, помогал восстать из пепла.

Правда была приятной наградой, наконец я все выяснила.

После двух месяцев проживания с Гоподином, которого невозможно понять, наконец я узнала, кто скрывался за маской. Сюзетт намекала мне — воробушки и птицы открыто кричали, давая подсказку о его личности. О нем. Они символизировали женщин, которых спас Кью. Мои глаза расширились, когда я поняла смысл его татуировки. Черные грозовые тучи, ежевика и колючая проволока означали ужасы, которыми наполнен мир. А птицы, взмывающие ввысь, символизировали спасенных девушек. Он сделал тату как талисман. Знак почета.

Если я не ненавидела его за это, тогда... я любила его? Да, так и было.

Я обмякла в хватке Франко, принимая всю правду. Кью защищал будущее женщин. Он не мог допустить, чтобы я разрушила все, над чем он так старался. Я ненавидела то, что, в конце концов, все прояснилось. И, скорее всего, на его месте я бы сделала все точно так же.

Мое сердце сжалось в тугой комок, когда я осознала, что обратного пути нет. Франко никогда не предаст Кью. Это я знала точно.

Я посмотрела на него.

— Тогда почему я? Если он не трогал никого до этого? Почему он пытался сломить меня, если он только исправляет все это?

Франко отвел глаза в сторону и напряженно потер затылок.

— Он не хотел ломать тебя. Он... — Франко хотел сказать что-то еще, но быстро закрыл рот. Темная тень пробежала по его лицу. — Я не имею права говорить об этом.

Я в отчаянии схватила его за руку.

— Пожалуйста, Франко. Скажи мне. Мне нужно знать. Я не могу больше быть в неведении. Я думала, что Кью заботится обо мне, но совершила величайшую ошибку, сбежав и позвонив Брэксу. — Слезы потекли по моему лицу ручьем. — Если бы я только могла прокрутить все назад, как кинопленку.

Франко отцепил мои пальцы от его руки.

— Я знаю, мисс Сноу, но это ничего не меняет. Первое время он обращался с тобой так, как обычно Господин обращается со своей рабыней. Он видел, что ты борешься, и ему нравилось, что ты не сломлена. Он никогда не пытался сломить и разрушить тебя. Он пытался с помощью тебя избавить себя ... — его голос надломился на последних словах. — Он хотел, чтобы ты смогла в какой-то момент сломить его.

Кровь прилила к ушам, пульсируя в быстром ритме. Те песни о борьбе и о ее принятии. Я хотела ударить себя за то, что совсем ничего не понимала. Кью нужен был кто-то, кто примет его тьму, кто будет бороться с ним и, как и он, получать удовольствие от наслаждения и боли, не разделяя эти понятия.