Слезы в раю
Шрифт:
Она снова взглянула на небо, где в огненной феерии алого и золотого солнце делало последние отчаянные попытки побороть надвигавшийся ночной сумрак, пронзительная прозрачность которого придавала всему пейзажу чтото фантастическое.
– Как красиво!
– тихо воскликнула она.
– Там, "где все пленяет взор и только человек так мерзок", - насмешливо процитировал он, вставая.
– Пойдемте на край скалы. Оттуда гораздо лучше видно.
Дав себе слово, что через несколько часов она вернется к себе в гостиницу и больше никогда не увидится
Закат был просто великолепен! Теплый воздух, пронизанный легким запахом моря, смешивался с буйством запахов тропического леса. Догорающий луч солнца скользил по их лицам, и, облитые этой солнечной закатной позолотой, они на короткое, почти фантастическое мгновение стали похожи на две статуи из какой-то древней, ушедшей в небытие цивилизации.
Вдруг все погасло. Темнота накрыла их своим влажным плащом.
– Давайте-ка лучше вернемся в дом, а то Айлу станет беспокоиться, не случилось ли чего с нами.
Навстречу им выбежала одна из собак. Кэндис хотела погладить ее, но, услышав его резкий окрик: "Нельзя! Это караульная собака. Беги, Джо!", отдернула руку. Она видела, как собака скрылась в темноте.
Несмотря на всю свою власть, несмотря на все то великолепие, которое он мог купить на свои деньги, Сол был таким же пленником и был так же не свободен жить полной, счастливой жизнью, как и тот, кто таких денег не имел. Его тюрьма могла утопать в роскоши, в ней могло быть множество дорогих и забавных вещей, но все-таки тюрьма оставалась тюрьмой.
Вероятно, заметив ее волнение, он довольно холодно произнес:
– Всегда есть люди, которые не прочь поживиться за счет богатых.
– Или тех, кто имеет власть, - тихо сказала она, чувствуя на себе его взгляд.
– Вот их-то власть вы и не одобряете?
– Я... да, думаю, что это так и есть.
– Но ведь существует множество различных форм власти, - заметил он. Например, власть родителей над детьми. Или власть любимого человека.
– Да, но такая власть всегда ограниченна. У родителей не так много детей, а любимым дают эту власть охотно и по собственной воле. Вы, например, имеете ее, потому что случайно родились...
– И немало сделал для этого.
– Что ж, пусть даже она досталась вам ценой огромных усилий. Я не хочу сказать, что вы злоупотребляете ею, но вы не можете не признать, что другие в вашем положении делают это.
– Я согласен с вами, хотя мне кажется, что многие людские беды идут не от бизнесменов, а от политиков. Тем не менее в большинстве своем социальные институты обладают системой проверок и механизмов балансирования, чтобы не допустить такого злоупотребления властью. Это относится и ко мне.
– И все же вы можете безнаказанно позволить себе все, - продолжала настаивать она.
– Что может остановить вас в этом?
– Та самая система, о которой я только что говорил, - сухо сказал он.
– Давайте представим себе такой случай.
Кэндис вдруг почувствовала себя так, словно попала в ловушку. Интонация его голоса изменилась, перейдя на мягкий, чувственный, успокаивающий тон, но в нем было столько скрытого сконцентрированного чувства, что ей стало не по себе.
– Сомневаюсь, чтобы хоть кто-нибудь в гостинице выразил свое неодобрение, - сказала она, стараясь изо всех сил выглядеть спокойной и говорить об этом в легкомысленном и беспечном тоне.
– Даже если бы они и захотели во всем разобраться, у вас есть двоюродный брат, чья власть на этом острове сумеет вас защитить.
– А когда я наконец отпущу вас, до конца насытившись шелковистой прелестью вашего изумительного тела... вы, конечно, сразу же побежите в полицию?
– Конечно, - сказала она решительно, стараясь подавить в себе сладкое предчувствие, скрытое для нее в этих словах, нет, скорее, в тоне, каким они были сказаны, в его хриплом от волнения голосе, отзывающемся смутными ощущениями где-то в развилке ее тела.
Они подошли к темной террасе. Он остановился и повернулся к ней темный силуэт в неожиданно наступившей тропической ночи, примитивная угроза, заставившая ее нервы вновь напрячься.
– Но мне почему-то кажется, что будет стоить большого труда убедить местную полицию в том, что вы... в том, что это было...
– Изнасилование?
– произнес он с отвращением.
– Мне кажется, вы недооцениваете их приверженность своему долгу. А если вы увидите, что они не очень-то торопятся отдавать меня в руки правосудия, как вы тогда поступите?
Она закусила губу, снова чувствуя в этих словах неясный, тревожащий подтекст.
– Тогда я не знаю, что остается делать. Наверное, уехать домой.
– Голос ее зазвучал тверже и увереннее.
– Женщинам всегда было трудно убедить других в том, что их изнасиловали.
– Да, вы правы, но умерьте на минуту ваш феминистский пыл. А почему бы не обратиться в газету?
Она замолчала, пытаясь разглядеть в темноте его лицо и удивляясь этому странному разговору.
– Нет, пожалуй, я...
– Почему?
Этот вопрос прозвучал как удар хлыста. Их диалог напоминал перекрестный допрос. Она с вызовом вздернула подбородок и спокойно сказала:
– Неужели хоть одна газета осмелится потерять ваше расположение?
Он засмеялся.
– А вы когда-нибудь слышали о свободе прессы? Всегда найдутся такие газеты, которые не прочь поместить что-нибудь жареное.
Она вспомнила заголовки некоторых бульварных изданий и содрогнулась.
– Нет, нет. Я буду чувствовать себя так, словно... выпачкалась в грязи. Если вы не возражаете, я бы не хотела больше говорить на эту тему. Я готова согласиться с вами, что смогла бы, на худой конец, доставить вам некоторые неприятности.