Слезы жирафа
Шрифт:
Девочка повернулась к брату и шепнула ему что-то, чего взрослые не расслышали. Мальчик на мгновение задумался, потом кивнул.
– Вы очень добры, рра, – ответила девочка. – Мы с удовольствием поедем с вами.
Мма Потокване захлопала в ладоши.
– Дети, идите собираться, – заторопилась она. – Скажите нянечке, чтобы вам выдали чистую одежду.
Девочка развернулась в кресле и выехала из комнаты, брат шел следом.
– Что же я сделал?.. – едва дыша, пробормотал мистер Дж. Л. Б. Матекони.
– Очень доброе дело, – ответила за него мма Потокване.
Глава IX.
Они выехали из деревни в белом фургончике мма Рамотсве. Грязная дорога была извилистой, иногда ныряла в глубокие ямы или шла по таким ухабам, что старый фургончик протестующе скрипел и трещал. Ферма находилась всего-то в восьми милях от деревни, но ехать пришлось очень медленно, и мма Рамотсве испытывала ни с чем не сравнимое облегчение от того, что мма Потсане поехала с ней. В безликом буше ничего не стоит заблудиться. Здесь нет холмов, на которые можно ориентироваться, да и деревья все на одно лицо. А для мма Потсане пейзаж, даже скрытый туманной дымкой, был полон ассоциаций. Сощурившись, она смотрела в окошко и показывала своей спутнице то место, где несколько лет назад нашли заблудившегося ослика, а вон там, возле камня, ни с того ни с сего околела корова. Эти воспоминания оживляли пейзаж, и кусочек выжженной земли становился дорогим и прекрасным, как будто поросшим сочной зеленой травой.
Мма Потсане наклонилась вперед.
– Вон там, – сказала она. – Видите? Вдаль я вижу лучше, чем вблизи. Вот, уже видно.
Мма Рамотсве проследила за ее взглядом. Буш стал гуще, с терновыми деревьями, а в глубине угадывался силуэт здания. Типичные для южной Африки развалины: беленые стены раскрошились и теперь возвышались над землей на несколько футов; на некоторых постройках еще сохранились крыши или хотя бы перекрытия, местами провалившиеся внутрь, проеденные муравьями и облепленные птичьими гнездами.
– Это и есть ферма?
– Да. А вон там – видите? – там жили мы.
Для мма Потсане это было печальное возвращение, она предупреждала об этом мма Рамотсве. Именно здесь она провела вместе с мужем несколько спокойных лет после работы на шахте в ЮАР. Их дети к тому времени уже выросли, они остались вдвоем и наслаждались жизнью, в которой ничего не происходило.
– Дел у нас тут было немного, – рассказывала мма Потсане. – Муж каждый день уходил на работу в поле. А я сидела здесь вместе с другими женщинами и шила одежду. Немец забирал ее у нас и продавал в Габороне.
Дорога кончилась, и мма Рамотсве поставила фургончик под деревом. Вытянув затекшие ноги, она смотрела сквозь деревья на здание, которое, судя по всему, было главным. Когда-то здесь стояло одиннадцать или двенадцать домов. Как грустно, подумала мма Рамотсве. Дома просели и развалились, надежды превратились в прах.
Они подошли к главному зданию. Здесь большая часть крыши сохранилась, потому что была сделана из рифленого железа. Двери тоже остались – старые, тяжелые, провисшие на петлях, но кое-где еще со стеклами.
– Тут жил немец, – сказала мма Потсане. – А с ним американец, женщина из ЮАР и еще несколько иностранцев. Мы, тсвана, жили вон там.
Мма Рамотсве кивнула:
– Я хочу войти внутрь.
Мма Потсане покачала головой.
– Там ничего нет, – предупредила она. – Дом пустой. Все
– Знаю. Но раз уж мы сюда приехали, я хочу посмотреть, что там внутри. Вы можете не заходить, если вам не хочется.
Мма Потсане поморщилась.
– Не могу же я отпустить вас одну, – буркнула она. – Придется идти.
Они толкнули входную дверь. Древесина была поедена термитами, хватило легкого прикосновения, чтобы дверь открылась.
– В этой стране муравьи едят все подряд, – вздохнула мма Потсане. – В один прекрасный день здесь вообще останутся одни муравьи. Все прочее они сожрут.
Женщины вошли в дом и после палящего солнца съежились от прохлады. Пахло пылью – смесью полуосыпавшегося потолка и изъеденной муравьями древесины.
Мма Потсане обвела рукой комнату, в которой они стояли:
– Видите, ничего нет. Просто пустой дом. Можно уходить.
Мма Рамотсве пропустила ее приглашение мимо ушей. Она рассматривала приколотый к стене пожелтевший листок бумаги. Вырезка из газеты – мужчина, стоящий перед домом. Там еще была подпись, но бумага истлела, и слова почти стерлись. Мма Рамотсве жестом подозвала свою спутницу:
– Кто это?
Мма Потсане рассматривала фотографию, уткнувшись в нее носом.
– Я его помню, – наконец сказала она. – Тоже тут работал. Он тсвана. Очень дружил с американцем. Они все время разговаривали, разговаривали, словно два старика.
– Он был из деревни? – спросила мма Рамотсве.
Мма Потсане рассмеялась:
– Что вы, он не из наших. Из Франсистауна. Его отец там большой начальник, очень умный человек. И сын тоже очень умный. Много чего знал. Поэтому-то американец с ним все время и разговаривал. А вот немец его не любил. Не ладили они.
Мма Рамотсве еще раз осмотрела фотографию, потом осторожно сняла ее со стены и положила в карман. Мма Потсане уже ушла. Мма Рамотсве присоединилась к ней в соседней комнате. Там на полу лежал скелет очень крупной птицы. Видимо, она залетела в дом и не смогла выбраться, упала на пол, и скелет дочиста обглодали муравьи.
– Тут у них была контора, – объяснила мма Потсане. – Здесь хранили документы, а вон там, в углу, стоял маленький сейф. Вы, наверно, знаете, что им присылали деньги. Кое-кто за границей считал, что здесь совершается важное дело. Они верили, будто засушливые места, такие, как это, можно переделать. Хотели, чтобы мы доказали всем, будто люди могут жить сообща и делить все поровну.
Мма Рамотсве кивнула. Она знала людей, которые любили проверять на практике всякие теории насчет того, как можно жить. Было что-то в ее стране, что привлекало этих теоретиков, как будто в этой бескрайней сухой земле было достаточно воздуха для новых веяний. Эти люди ликовали, когда началось движение бригад. Их воодушевляло то, что молодежь будет работать на благо общества и помогать в строительстве своей страны. Но что в этом особенного? Разве в богатых странах молодежь не работает? Видимо, нет. Вот почему те иностранцы пребывали в таком восторге. Это были хорошие, добрые люди, и относились к тсвана с уважением. Но от советов рано или поздно устаешь. Всегда находились иностранные организации, готовые сказать африканцам: делайте то-то и так-то. Может, их советы и были разумными. Может, в другом месте они бы и пригодились. Но Африка всегда идет своим путем.