Слипер и Дример
Шрифт:
— Угадал.
— А дык и слезай со мной в Хавном Нагиле Тыжнем. Там у нас знатная Баба живёт, она тебе
всё и расскажет про жисть и про судьбинушку твою.
— Чем она знатна-то?
— Знает неузнанное.
— О, мне такая и нужна! — охотно согласился Слипер.
— От и порешили! — хмыкнул дед, и они со Слипером по-рэперски ударили по рукам.
38
1
Покуда суд да тело, поезд лязгал по стрелкам и затухал оборотами на привалочках.
поползал по карманам, обозрел свой багаж. Сумка его оранжевая тута же лежала рядышком,
словно скотчем дхармическим приклеенная. Там он нашёл фонарь налобный светочный и
порадовался, что вещички не исчезли в ежежути промежуточной при Прыжке. В сумке также
обнаружилась краюшка пиратской хлебицы, полбанки шмотиков в масле и хредь зелёная. Слипер
предложил деду разделить с ним трапезу, и тот оказался вполне не прочь, правда, с сомнением
поначалу смотрел на чужестранную рыбу и на неведомую укропицу, но, попробовав, довольно
ушамкал инопланетный чавкбургер. За окном весело бежали поля да рощицы. Поезд шёл удало да
резво. И на такой скорости Слиперу было особо не разглядеть ни травушки, ни деревьев, так что
ботанические исследования местности пришлось отложить. В небе мутило пасмурно, но свет от
местной звезды был вполне себе обычный для глаз. Судя по самой звезде, еле просматриваемой
сквозь мутотень небесную, она была обычной карлицей желтоватенького цвету. Так
свежеобретенные знакомцы с отрыжкой да прибаутками докатилися до Тыжнего Хавного Нагила.
А там уж поезд заскрежетал, охнул и встал вкопанным. Дед со Слипером подхватили вещички и
вышли через раздвинувшиеся сами собой двери на перрон.
Станция была крохотной. Лавка типа «Всякая всячина», вокзальчик незапямятных времён,
треснутые клумбы без следов какой-либо растительности да три окурка в них. Ну, ещё пара
увальней местного покроя, которые шатались от лавки до вокзала и обратно в душевной тоске и
кармическом беспамятстве. Короче говоря, ни дать ни взять ни сныкать, сельпо-натурпродукт!
Дед привычно зашоркал по дороге от станции, взалив на спину котомку с пожитками, и поманил
Слипера за собой. Дорога шла в сторону от посёлка, норовя нырнуть в лес. И уже вскоре они
действительно шли по роще. Слипер приглядывался к деревьям на всякий крайняк, но различить
что-либо привычное не мог. То листики были чересчур ажурными, то ягодки свисавшие доверия
не вызывали. С дерева на дерево какие-то шмокодявки шныряли. Всё казалось мирным и
опасностей не таило, хоть и чудилось смутно дальнеземельным.
— А ты чавось, служивый, что ли? — подал голос дед.
— Почему?
— Да вот нашивка у тебя с нелепицами на рукаве.
— А-а-а-а, не, это
— Странные буквицы, я таких и не видал.
— Это цифры. Написано «23».
— Ещё того не легче, — помотал головой дед, чуть не сронив малахай. — Не по-нашенски
вовсе. Тебя как звать-то?
— Слипер.
— Воба-на! Ну, вообще ни разу не Вася! — присвистнул дед. — А меня дедушкой Мытутом
кличут.
38
2
— Тоже ничего, — хохотнул Слипер и с удивлением отметил, что глухая и тёмная память
внутри него шевельнулась. Навроде как слыхал он уже это имя, но где и при каких
обстоятельствах — допрашивать было бесполезно.
Амнезия приключилась ласковой, но чрезвычайно настойчивой. К тому же она старалась
классифицироваться как избирательная. А жаль.
— Навроде по-нашенски гутаришь-то, и без акценту. Ты откель? — Дедушка Мытут
поворотился малахаем.
— Я и сам удивляюсь, — ответил было Слипер, да прикусил язык.
«А и вправду, — подумал он, — откуда я шпарю-то так по-ихнему? И так шпарю, как всегда
шпарил. А как я раньше разговаривал?»
И не смог вспомнить.
— Издалече я, — пропыхтел Слипер, поспевая за дедком.
— Это и так видать за версту. А дом-то родимый где?
— Хороший вопрос, — усмехнулся Слипер. — Нам бы всем на него ответить когда-нибудь.
— Это точно, — задумался Мытут и вроде как забыл о конкретике. — Пришли, — неожиданно
крякнул он.
И точно. Дорога выкатилась из лесу, и пред ними предстала деревенька с хибарцами. Крыши
покосившиеся, заборы повалены, всё в хлам, аки и положено до деревенского дальнекордонного
укладу.
Высыпали ребятишки о штанцах с вытертыми коленками:
— Здравствуй, дедушка Мытут!
— Гармаджоба! — Дедушка присел, и малыши облепили его.
Дед достал из котомки подарки детям и раздал их.
— Вота ледунец тянучий! А тебе вота хрустенец тягучий. А тебе бубльгум самоклеющийся. Ну
и Пынявке вота печенюшка шипучая.
— Гы-гы-гы! — разбежалась ребятня с гыгыканьем.
— Ну чавось? Пойдём, служивый? — Дед с хитрецой глянул на Слипера, умиляющегося
детворе.
— А пойдём! — встрепенулся Слипер. — Где тут твоя Баба знатная живёт?
— А вона там, дальше по прогону, как увидишь слева направо дом типа четыре окна наперёд с
вывеской, дык и пришёл навродь.
— А ты что ж, со мною не пойдёшь?
— К ней одному шастать надо. Да и чего я, ежежути не видал, что ль?
— Ой, а енто тута при чём? — встревожился Слипер, покрепче вцепившись в сумку. — Я и так
только что высох, как с ежежути свалился, напрочь ею пропитанный.