Слишком близко

Ганова Алиса

— Зачем тебе мои проблемы? Это все грязное белье. Не хочу, чтобы оно касалось наших отношений, пачкало их.

— Одна ты будешь долго пытаться разобраться. Ты переживаешь, думаешь о них, из-за этого привязана к проблеме, которая съедает тебя, изводит. Сама знаешь, они будут пытаться подступиться к тебе вновь и вновь.

— И что ты хочешь сделать? — заволновалась я, опасаясь, что Максим будет решать проблему сурово. Уж я помню, каким он может быть, защищая родных.

— Я зол на них, но обещаю: поступлю по совести. Тебе перед собой не будет стыдно и перед женщиной,

которая тебя родила. Постараюсь максимально обеспечить ей спокойную старость, дам ей, как говорится, ложку. А уж себе ли она положит ее в рот или кому-то еще — это будет ее выбор. Главное, что одна подлая особа не сможет ни хитростью, ни силой вырвать эту ложку. Женщина, что тебя родила не останется ни с чем, и ты сможешь жить спокойно.

Звучало многообещающе. Я о таком варианте давно мечтала, но не знала, как исполнить. Но возможно ли подобное?

— Как ты это сделаешь? — чтобы я не волновалась, Максим поглаживал меня по спине, и одно его прикосновение приводило меня в равновесие.

— На это уйдет некоторое время. Но обещаю — результат тебе понравится, — он улыбнулся, ласково провел пальцем по моим губам и поцеловал.

— Хорошо, — согласилась, доверяя ему. — Только, пожалуйста, держи меня в курсе.

— Обязательно, — Максим проложил дорожку легких поцелуев к щеке, шее, прижал к груди, и я впервые почувствовала себя как за крепкой стеной.

Господи, как здорово, что у меня есть Максим!

Оплела руками его шею и поблагодарила небо, что он рядом.

***

Первым делом Максим показал, что ждет мою мать, если она пойдет на поводу у дочери. Для этого подал в суд на Ленку, дождался решения и, когда получил, поручил юристам взыскать компенсации за подлости.

Денег у сестры, конечно же, не было, поэтому она надавила на мать, и та продала квартиру, а деньги отдала сестре. Ее любимая Леночка, вместо того, чтобы заплатить, сбежала с новым поклонником, прихватив деньги.

Научило ли это маму чему-нибудь? Нет!

— … Вера, он ей выкрутил руки, уговорил, а она, глупышка, поддалась. Леночка ведь хочет простого женского счастья! Уж ты-то должна ее понять!

Максим не хотел показывать письма, но я упросила. А прочитав, поняла, маму ничто не исправит. Поэтому мы приступили ко второму этапу плана.

Выкупив квартиру через помощников, Максим позволил матери вернуться в нее, оформил право пожизненного проживания, ежемесячные выплаты в дополнение к пенсии… Казалось бы, живи да радуйся, но нет!

Прогуляв деньги, вернулась Ленка. И мама, чтобы помочь любимой доченьке, стала сдавать комнату.

Первый же квартирант, с виду приятный мужчина, оказался буйным алкоголиком. Разнес мебель, поднял руку на маму, пытавшуюся угомонить его…

Максим прислал требование: впредь не пускать квартирантов в квартиру. О ней же заботился, но мама, ругаясь, требовала увеличить ей помощь, раз я катаюсь как сыр в масле.

— Знаешь, Веруня, ее не переделать, — подытожил как-то Максим, когда мы ехали домой, по дороге избавляясь от стопки гневных писем. — Пусть живет как хочет. Главное — твоя совесть

чиста, а она, если хочет мучиться ради неблагодарной дочери — пусть делает что хочет. Я не хочу видеть, как тебя несправедливо обвиняют не пойми в чем. Пусть я для нее скотина, черствый мудак, но ты, сделавшая для нее все, что могла, в чем виновата?

Мне нечего было ответить. Да, родителей не выбирают, мама «близорукая», неблагодарная, черствая, но к счастью я уже не ребенок, поэтому пусть живет как хочет.

Избавившись от «постоянной головной боли», моя жизнь наладилась. Я по-прежнему работала, Максим не возражал, и все складывалось настолько хорошо, что мне хотелось, чтобы мир замер, чтобы наше счастье тянулось как можно дольше.

Наши отношения мы скрывали от родителей Максима, однако от Анны Дмитриевны утаить не удалось.

Однажды весенним утром зазвонил телефон, и, взяв трубку, я услышала радостный голос:

— Верочка! Так и знала, умница моя! Ждала, когда сообщите, но вы, молчуны. И я решила: раз гора не идет, позвоню-ка вам сама!

— Анна Дмитриевна! — смутилась я, но с плеч упала гора. Ведь все это время я переживала, что бедная «невеста» придется Келерам не по душе, и они взбунтуются против наших отношений.

Обычно же состоятельные семьи стараются укрепить деловые связи, полезные для бизнеса знакомства, а тут такая искренняя радость.

— И Виктюша рад тоже… — неожиданно сообщила Анна Дмитриевна.

— Рад? — переспросила я, не веря. Виктор Михайловичь, наверно, до сих пор сердится на меня. Он человек жесткий и оплошностей не прощает.

— Вера, мы с Виктюшей на вашей стороне. Живите, радуйтесь каждому дню и… — она рассмеялась звонким озорным колокольчиком, — и не тяните с внуками!

— Мы пока о детях не думаем, — смутилась я.

— Зря. Вы с Максимом знаете друг друга давно, вы гармоничная пара. И уж поверь мне, я повидала достаточно знакомых сына — ни с кем он не был так счастлив, как с тобой. Мужчины не любят разбрасываться красивыми словами, но по их глазам можно прочитать чувства…

Весь оставшийся день я ходила ошарашенная новостью. Надо же! Келеры приняли меня в семью! Тем не менее о детях думать рано. Они не должны быть разменной монетой в играх взрослых, поэтому решила продолжить пить противозачаточные.

***

— Веруня, — мягкие губы Максима коснулись моего плеча. — Спишь, Малыш?

— Сплю, — улыбнулась я сквозь сон. — И снится мне самый красивый, самый потрясающий мужчина в мире!

Еще один поцелуй коснулся кожи, отзываясь в теле мурашками.

Максим привык спать мало, просыпался рано, а потом будил меня — совунью, любившую поспать.

Сегодня же, после долгого перелета, мне особенно хотелось понежиться в постели рядом с любимым, а он… сварил кофе, заказал ароматную сдобу. Как тут спать?

— Я принес тебе кофе, — Максим поставил столик с чашкой и молочником.

— А десерт? — потянулась к нему, чтобы поцеловать, нежностью выразить благодарность за заботу и любовь.

— Будет. Как же без него моя сладкая девочка — сладкоежечка?