Слишком большие, чтобы рухнуть. Инсайдерская история о том, как Уолл-стрит и Вашингтон боролись, чтобы спасти финансовую систему от кризиса и от самих себя
Шрифт:
Накануне вечером ему позвонил его старый знакомый Стивен Р. Фолк, вице-президент Citigroup и бывший адвокат, который много лет назад помог Маку осуществить слияние с Dean Witter. Теперь Фолк, будто позвонивший поздравить с мощным отчетом о доходах, намекнул на возможность другого слияния – с Citi.
– Джон, мы к вашим услугам. Мы не агрессивны, и, если вы хотите сделать что-то, чтобы мы были вместе, нам есть о чем поговорить, – сказал Фолк.
Это была потенциальная бомба. Слияние Morgan Stanley и Citigroup –
Мак, Чамма и Горман обдумывали идею. Учитывая давление на модель брокера-дилера, слияние с Citigroup давало устойчивую базу депозитов. JP Morgan и Citigroup были единственными, кто остался из больших, сильных банков.
Все слышали о прошедшей в понедельник конференции Bank of America и о сделке с Merrill Lynch и не могли игнорировать комментарии Кена Льюиса, который практически объявил модель брокера-дилера официально мертвой.
– В течение семи лет я говорил, что коммерческие банки так или иначе владели инвестиционными из-за проблем финансирования, – сказал Льюис. – И я все еще так думаю. Золотая эра инвестиционных банков закончилась.
– Как вы думаете, мы должны перезвонить Citigroup? – спросил Горман, который в данный момент был почти уверен в своей правоте.
Мак кивнул и попросил ассистента связаться с Викрамом Пандитом. Они хорошо знали друг друга – Пандит, работая в Morgan Stanley, в 2000 году сделал Маку хорошее предложение,[622] – но они никогда не были особенно близки.
– Стив говорил мне, что вы хотите заключить сделку, – сказал Мак Пандиту. – У нас проблемы, и мы рассматриваем варианты.
– Ну, мы хотели бы быть полезными, – ответил Пандит, – и сейчас, возможно, самое подходящее время, чтобы что-то сделать. – Пандит сдержал себя. – Я вам перезвоню. Мне нужно обсудить это с советом.
* * *
Черно-оранжевый экран Bloomberg словно подмигивал, когда Хэнк Полсон просматривал новости о Reserve Primary Fund. Фонд с активами в 62,6 млрд долларов[623] был одним из основных игроков, в результате его проблемы, что было видно невооруженным глазом, уже начали распространяться на остальную часть отрасли.
– У нас ЧП, – сказал Кен Уилсон, входя в офис Полсона и отмечая в списке паникующих руководителей, которые звонили ему в половину седьмого утра, Ларри Финка из BlackRock, Боба Келли из Bank of New York Mellon, Рика Уодделла из Northern Trust и Джима Крачиолло из Ameriprise. – Люди требуют погашения. Люди хотят вывести сотни миллиардов долларов! Люди не доверяют тем, кто имеет какую-либо задолженность по бумагам Lehman.
Полсон заерзал в кресле. Вызванная банкротством Lehman паника распространялась по Уолл-стрит словно чума. Отрасль денежного рынка требовала поддержки. Уилсон добавил, что слышал, будто Morgan Stanley находится
– Новый день, новый кризис, – нервно усмехнулся Полсон, и было понятно, что он и сам начинает паниковать.
Инстинктивным ответом Полсона было серийное заключение сделок, решение системных проблем силами частного сектора. Фирмы консолидировались, прикрывая слабые стороны друг друга.
Но за каждой проблемой скрывалась еще одна. Возможно, Полсона и хвалили за то, что он не спас Lehman, но теперь он понимал, насколько катастрофичными были последствия. Уверенность, которая поддерживала финансовую систему, закончилась. Никто больше не знал правил игры. «Они сделали вид, что черта проведена[624] для Lehman Brothers, но сейчас, через два дня, они снова катапультируются», – пожаловался утром Нуриэль Рубини, профессор Школы бизнеса Стерна при Университете Нью-Йорка.
Он понимал: коммерческие бумаги и денежные рынки – его хлеб с маслом, специальность Goldman. Кризис бил почти в цель.
* * *
На другом конце города Кевин Уорш, 38-летний член правления Федрезерва, чей кабинет находился рядом с кабинетом Бернанке, размышлял о насущном.
Он как раз заканчивал селекторное совещание с Бернанке и руководителями центральных банков Европы и Азии, на котором они объяснили, что произошло с AIG. Жан-Клод Трише, президент Европейского центрального банка, был зол за их «пусть Lehman обанкротится» и уговаривал Бернанке идти в Конгресс для реализации больших государственных вливаний в отрасль ради восстановления доверия.
Но Уорша беспокоил Morgan Stanley, где он работал банкиром по слияниям и поглощениям, пока не уволился семь лет назад, чтобы стать специальным помощником президента по экономической политике. Он видел, как быстро рынок терял уверенность в фирме. Для Уорша было очевидно: Morgan Stanley должен приобрести крупный банк с депозитами. Оптимальный выбор? Wachovia – коммерческий банк с большой депозитной базой, сам испытывающий трудности. Приобретение Wachovia калифорнийского ипотечного кредитора Golden West в 2006 году[625] превращалось в катастрофу, нагружая банк чувствительной горой просроченных ссуд.
Учитывая, что в казначействе запретили говорить с Бобом Стилом, с тех пор как тот стал гендиректором Wachovia, забота об этой фирме стала ответственностью Уорша. И у него появлялось все больше поводов для беспокойства. Банк сам не справится, думал он.
Но, как и у Полсона с Goldman, у Уорша был свой конфликт интересов с Morgan Stanley, так что он разыскал главного юрисконсульта Федрезерва Скотта Альвареса и запросил письмо, разрешающее ему установить контакт со своим бывшим работодателем на основании «чрезвычайного общественного интереса».