Слишком долго во тьме
Шрифт:
— Я нашел, Плиансис. Наконец-то, я нашел способ. — Он кивнул на серую восковую свечу, которая все еще остывала в железной форме на столе.
Плиансис и рта не успел раскрыть, как босс встал со стула, взял Плиансиса за его маленькие когтистые ручки и станцевал с ним джигу. Квазит не мог не сверкнуть клыками от восторга. Босс был таким же живчиком, как какой-нибудь архидемон на пиршестве душ.
Когда босс закончил танцевать, Плиансис наклонился, чтобы поближе рассмотреть свечу. Не считая загадочных серых и коричневых завитков внутри воска, свеча выглядела обычной. Форма тоже выглядела обычной. Ничто не указывало на то, почему босс так развеселился. И все же Плиансису не
— Восхитительная свеча, — вымолвил он, силясь не захихикать над нелепостью прозвучавших слов.
Босс с улыбкой погладил его по голове:
— Да, так и есть, маленький. Она поможет вернуть Дженну.
С этими словами он посмотрел на стеклянный гроб (очень крепкий благодаря волшебным чарам), который стоял у стены и в котором лежало ее прекрасно сохранившееся тело.
Плиансис проследовал за его взглядом и еле сдержал рычание.
Дженна… она лежала в небольшом стеклянном гробу как какая-то рыжеволосая кукла с алебастровой кожей. Плиансис пожалел, что не выковырял ей глаз за эти годы. Он мог бы сослаться на крысу или еще что-нибудь придумать.
Босс пересек комнату и подошел к гробу с задумчивым выражением на лице. Вытянув руку, положил ее на стекло.
— Скоро, любимая, — прошептал он. — Уже скоро.
Плиансис скрежетал клыками и украдкой бросал гневные взгляды. Проклятье! Он не хочет, чтобы она вернулась!
Когда босс повернулся к нему спиной, Плиансис воспользовался этим моментом, чтобы хоть как-то отомстить. Он высунул раздвоенный язык и сделал чрезвычайно непристойный жест, которому научился у одного дретча. Она, разумеется, не отреагировала.
Плиансис когтем указательного пальца подцепил свечу и вытащил ее из формы. Интересно, что будет, если ее съесть? В конце концов, не будет свечи — не будет ее. Он принюхался. От свечи исходил слабый запах сырых десятидневных грибов. Квазит открыл рот…
— Плиансис!
Он выронил ее, испуганно пискнув. Босс подскочил и поднял свечу с такой осторожностью, будто держал младенца.
— Я просто нюхал ее, босс. — Плиансис попятился назад, готовый в любой момент улететь, но босс не выглядел рассерженным. Квазит с облегчением захлопал крыльями и приостановился. — Интересно пахнет. Как земля, в которую закопали мертвеца. Из чего она?
Босс спрятал свечу во внутреннем кармане своей черно-пурпурной мантии.
— Из душ, — проговорил он таинственно, глаза его при этом лихорадочно блестели. — Из жизненной энергии. Достаточной, чтобы преодолеть сопротивление, мешающее моим заклинаниям. Достаточной, чтобы моя следующая попытка вернуть любимую увенчалась успехом.
Его взгляд был устремлен мимо Плиансиса на стеклянный гроб. Квазит закатил глаза.
Он не понимал этой человеческой одержимости любовью. Ну что за глупость! Однако то, что босс запихнул в свечу человеческие души, не могло не радовать. Неудивительно, что из дома за последние дни исчезло так много рабов. Плиансис захихикал, но потом вспомнил, что свеча предназначалась для того, чтобы вернуть ее. Он перестал хихикать.
— Как она вернет ее, босс? — спросил квазит, украдкой испепеляя ее взглядом. — Это же всего лишь свеча. Если ты сам не смог этого сделать…
Он не договорил.
«Если босс, один из самых могущественных волшебников Шейда и выдающийся специалист по теневой магии,
Босс рассеянно улыбнулся, но его глаза загорелись.
— Это особая свеча, Плиансис. Источник ее силы — Теневое Плетение. Когда ее свет отбросит отражение… — он запнулся на следующем слове, как будто ему было трудно произнести его вслух, — …трупа, отражающая поверхность станет порталом, вратами в то место, где находится душа этого трупа. — Он сунул руку в карман, чтобы коснуться свечи. — Душа сможет вернуться через этот портал, соединиться с телом и вернуть его к жизни.
Плиансису захотелось блевать. Он бросил на нее полный ненависти взгляд и оскалился.
— Теперь, когда свеча закончена, — продолжал босс, — остается еще одна важная деталь. Отражающая поверхность.
Плиансис опустил голову и тихо рыкнул. Он больше не желал ничего слышать. Фамильяр пнул в раздражении книги на столе. Он и босс много лет были одни. Она не нужна им. Тупая любовь!
Босс продолжал говорить, витая где-то в собственных мыслях:
— В этом случае, чтобы теневая магия подействовала, отражающей поверхностью должна быть темная чешуя живого теневого дракона.
Плиансис вскинул голову, захлопав крыльями в смятении:
— Теневого дракона?!
Босс лишь опустил глаза, чтобы посмотреть на него, и кивнул, продолжая улыбаться.
Все еще не веря, Плиансис взлетел и завис перед лицом босса. Он щелкнул чешуйчатыми пальцами, пытаясь вырвать босса из его безумия.
— Теневые драконы очень сильные, босс! Очень сильные! И поблизости есть только один…
— Аскалагон, — закончил за него босс и снова кивнул. Невероятно, он даже не выглядел испуганным!
— Но Аскалагон — древний дракон! — взвизгнул Плиансис. — И большой! Разве ты не можешь воспользоваться моей чешуей?
Он начал крутиться, стараясь показать свою зеленую чешую как можно в более выгодном свете.
— Нет, маленький. — Босс погладил его по голове. — То, что Аскалагон большой и древний, это как раз то, что нужно.
— Заручишься чьей-нибудь помощью тогда?
Босс покачал головой:
— Нет.
Голос Плиансиса взлетел на целую октаву, крылья бешено захлопали:
— Ты собираешься идти к Аскалагону один?!
Босс хохотнул:
— Не один, маленький. С тобой.
Сердце Плиансиса учащенно забилось. Он понял: босс точно сошел с ума. Но это безумие не было хорошим.
Они шли больше часа. Бесцветное небо нависало над ними невыразительной, блеклой крышей. Со всех сторон их окружали темношипы, обступая стеной из тусклой, серой коры. Ветви с темными листьями этих кошмарных двойников фаэрунских кипарисов свисали так низко, что задевали голову Зоссимуса. Корни огромных деревьев извиваясь прокладывали себе дорогу сквозь мягкую, вязкую землю подобно гигантским змеям. Запах органического разложения забивал ноздри. В смрадном воздухе клубился легкий туман. Монотонные крики серых птиц и летучих мышей смешивались с низким жужжанием насекомых. Приглушенные звуки, бесцветная палитра. Пурпурная мантия Зоссимуса и зеленая чешуя Плиансиса выделялись на этом мрачном плане, как великаны в доме полурослика. Несмотря на деревья, траву, насекомых и птиц, План Теней воспринимался как нечто ирреальное — как царство мертвых в песнях бардов. Движение здесь существовало, но… не было жизни, не было красок. План являлся зеркалом настоящего мира, его отражением, лишенным сущности.