Слишком грешен
Шрифт:
– Можно, я расскажу эту историю? – спросила она.
– Прошу вас, – сказала Сьюзен, прежде чем ее собеседницы перешли к потасовке. – И с самого начала, пожалуйста.
– Легенда гласит, – повторила ведьма, выступая вперед словно для того, чтобы заслонить собой фарфоровую куклу, – что благодаря красоте и богатству леди Бон была самой желанной невестой на много миль вокруг, и это несмотря на то, что она была глухонемой и…
– Не была она глухонемой, Гарриет!
– Дина, клянусь, что если ты не дашь мне догово…
– Ладно,
– Кто-нибудь, пожалуйста, расскажите мне все, – взмолилась Сьюзен. – Прошу вас!
– Он женился на ней из-за денег, – выпалила фарфоровая кукла, украдкой взглянув на ведьму, которая, сложив на груди руки, посматривала на нее из-под полуприкрытых век.
– Кто женился? – спросила Сьюзен.
– Лорд Жан-Луи Бон. Он был влюблен в состояние Мунсида, а она оказалась его единственной наследницей. Никому не известно, какие земли были во владении этого лорда, да и были ли они у него вообще. Однако он был красив, имел титул, но ни гроша за душой, а она – красива, богата, но без титула. В общем, не прошло и двух недель, как они поженились.
– А вот потом она стала глухонемой, – вполголоса проговорила ведьма.
– Да, – кивнула фарфоровая кукла. – Именно так.
Сьюзен едва сдерживалась, чтобы не встряхнуть обеих как следует.
– И эта несчастливая перемена произошла… – подсказала она.
– В первую брачную ночь. – Фарфоровая кукла слегка поежилась. – Никто никогда больше не видел ее… живой. Зато у лорда Бона появилось подписанное брачное свидетельство, вместе с которым у него появилась земля и деньги.
– Насколько мне известно, свидетельство можно было аннулировать, – сказала ведьма. – Сами подумайте: вы бы женились на глухонемой?
– Да я бы вышла замуж даже за ирландца, если бы он был настолько богат, чтобы вытащить меня отсюда, – заявила фарфоровая кукла и засмеялась, причем в ее смехе послышались истеричные нотки.
Сьюзен была готова придушить ее.
– Итак, – медленно проговорила она, – все это про-изошло-о…
– Тридцать лет назад, – договорила ведьма.
– Тридцать?! – повторила Сьюзен, закашлявшись. – Женщина внезапно становится глухонемой в ночь, когда ее новобрачный муж, жаждущий денег, обретает власть над ее имуществом и состоянием. После того она исчезает на тридцать лет, и… никто об этом даже не задумывается?
– Это так романтично! – рассеянно кивнула ведьма.
– И трагично, – добавила фарфоровая кукла. – Учитывая то, что потом произошло с их дочерью, и все остальное.
Сьюзен недоуменно заморгала:
– Но вы же сами сказали, что их брак не был…
– В первую брачную ночь, – поправила ее ведьма. – Именно после первой брачной ночи семья могла бы аннулировать брак, если бы ей стало известно, что произошло. Без сомнения, сами супруги подтвердили брак. Мужчинам всегда нужны наследники.
Сьюзен в ужасе
– И никому даже в голову не пришло, что ее муж мог оказаться негодяем?
– Он же получил титул, – пожала плечами фарфоровая кукла, беспечно махнув рукой, словно титулом можно объяснить все, что угодно. – К тому же разве стал бы он содержать ее целых тридцать лет, если б хотел ее смерти?
– И все-таки… в конце концов он ее убил, – задумчиво промолвила ведьма.
Фарфоровая кукла решительно вздернула подбородок:
– Он из-за этого ужасно переживал, бедняга.
Сьюзен казалось, что ее голова раскалывается. Кто-то должен объяснить этим двум особам, как надо сплетничать, прежде чем из-за их витиеватых и бессмысленных речей ее голова разлетится на куски.
Тут к ней подлетел Ред, он был в ярости.
– Если бы вы сейчас…
Сьюзен рассекла его студенистое лицо рукой, и призрак исчез.
– Кто может объяснить, но только быстро, как он ее убил, зачем и почему никто в этом чертовом городе ничего по этому поводу не предпринял?
– Он застрелил ее из пистолета, – с готовностью ответила фарфоровая кукла. – И сделал это из-за любви к ней.
– Она сошла с ума и выбросилась из окна спальни. – Голос ведьмы дрожал от ужаса. – Зрелище было чудовищным. Она сразу не умерла, но сделать ничего не могли. Леди Бон же была немая, поэтому не могла кричать от боли, вызванной всеми ранами и переломами. Поэтому она просто лежала без движения и плакала.
– Да. Это был ужасающий, разрывающий душу плач… – Глаза фарфоровой куклы закрылись, словно она хотела отогнать от себя эти воспоминания. – Тогда лорд Бон и пошел за своим пистолетом. Леди Бон умирала, и он не хотел, чтобы она так страдала. Он сказал… он сказал…
– Он сказал, что настал печальный день, когда ему придется лишить жизни свою несчастную жену, застрелив ее, как загнанного коня, – договорила ведьма. – А потом он ее застрелил.
В голове Сьюзен все смешалось. Лорд Бон застрелил жену, как загнанного коня? В этой истории нет ничего обычного. Может, именно поэтому призрак бедной женщины преследовал Сьюзен? Потому, что она проводила каждую ночь в той самой спальне, из окна которой леди Бон выбросилась в отчаянной попытке обрести свободу?
Да она там больше даже глаз сомкнуть не сможет!
– Через несколько дней лорд Бон упал, спускаясь с утеса. Единственной наследницей состояния Бона осталась леди Эмелина. – Глаза ведьмы блеснули. – Но ненадолго. Потому что Олли Гамильтон женился на ней еще до того, как она успела примерить траурное платье. С тех пор они не покидают Мунсид-Мэнора. И если даже у нее остались какие-то деньги, ей некуда их потратить, потому что она никогда не покидает замок.
Сьюзен с трудом сглотнула, У бедной леди Эмелины есть ужасное объяснение тому, почему она не выходит из замка.