Слишком много подозреваемых
Шрифт:
– Да, конечно, – Ричард попытался улыбнуться, но рот его при этом лишь уродливо скривился.
Когда он что-то хотел изобразить на лице, это выглядело карикатурно. Фрэнсис вспомнился виденный ею в детстве мультфильм о случайно забредшем в какой-то городок крокодиле, который улыбался всем встречным детям, показывая свои зубы, а те в испуге от него шарахались. Осознает ли отец, что люди воспринимают его мимику неадекватно?
– Какие у тебя планы? – спросил Ричард.
– Планы на что?
– На уик-энд.
– Я не строила никаких планов. А вот во вторник
Она сделала паузу, желая удостовериться, хочет ли отец, чтобы она продолжала. Ричард прикрыл глаза, но слегка кивнул головой в знак того, что он ее слушает. Фрэнсис придвинула стул поближе к его креслу и села.
– Подсудимый, сам, кстати, юрист, настаивает на приглашении нового свидетеля, какого-то психиатра из Калифорнии, который даст показания, что он присваивал деньги клиентов по причине синдрома мужской неполноценности, вызванного жестоким обращением с ним его супругой. Ричард промычал что-то невнятное.
– Никак не возьму в толк, почему судья пошел ему навстречу и согласился удовлетворить просьбу. Видел бы ты его жену – самое хрупкое, безобидное создание, которое пугается собственной тени и ходит за своим мужем, будто привязанная веревочкой.
Фрэнсис одернула себя. Ей не стоило заводиться в присутствии отца. Хаос жизненных драм и несправедливостей, который приходилось разгребать полицейским, следователям и ее коллегам, помощникам окружного прокурора, не должен выплескиваться за порог кабинета и как-то влиять на ее настроение вне рабочего времени. К счастью, отец, казалось, не заметил, как она разволновалась.
Фрэнсис постаралась говорить спокойнее и даже с юмором.
– Лично я прямо-таки в восторге от идеи подсудимого выставить свою жену этаким домашним монстром. Уверена, что присяжные заодно со мной сочтут эту теорию неправдоподобной. Дело тянется уже черт знает как долго, а судья дал ему еще месяц, чтобы тот подготовил своего дурацкого эксперта.
Фрэнсис возмущенно фыркнула и развела руками, показывая, как ее удивляет подобная нелепица.
– Я тебя утомила всей этой ерундой? Прости. Тебе скучно…
– С тобой я никогда не скучаю.
Его дрожащая рука потянулась к ней, явно в поисках контакта, но он тут же убрал руку и опустил обратно на укрытые пледом колени, как будто что-то мешало ему прикоснуться к дочери. Фрэнсис невольно оглянулась. В комнате они были одни. Лили не появлялась.
– А тот человек… Тот, который обокрал пожилую пару? Очевидно, Ричард вспомнил о ее недавнем процессе, затянувшемся на целые две недели, на котором Уильям Говард Эвери-третий обвинялся в том, что выманил и присвоил себе у ушедших на покой стариков более полумиллиона долларов. Фактически он обчистил их до нитки. Фрэнсис не припомнила, заходила ли у них речь о деле Эвери, но так как ей приходилось во время их еженедельных встреч подыскивать темы для разговора, то вполне возможно, оно могло и всплыть. Все же цепкая память отца удивила ее.
– Решение отложили до июля.
– Вот как?
– Что-нибудь тебе подать? Воды? Чаю? – спросила Фрэнсис.
– Нет. Твоего
– Хочешь, я тебе почитаю? Мы вроде бы оставили инспектора Далгиша на грани великого озарения.
Фрэнсис заставила себя улыбнуться. Большинство их свиданий в последние месяцы после вопросов о самочувствии и краткой беседы о ее делах заканчивались тем, что она читала ему вслух детективные романы. Их объединял интерес к нераскрытым тайнам, общее страстное желание распутать хитро сплетенную интригу, выявить правду, очистив ее от наслоений. Фрэнсис помнила те далекие времена, когда отец читал ей вслух Агату Кристи и менял голос, выделяя слова, принадлежащие разным персонажам.
Ричарду больше нравился Эркюль Пуаро, галантный бельгиец с закрученными вверх усами, а она предпочитала мисс Марпл, разъезжавшую на старомодном велосипеде по округе. Эта бодрая старушка, решающая благодаря своей наблюдательности самые сложные головоломки, чем-то напоминала Фрэнсис приходящую на дом уборщицу с острым, все замечающим взглядом, и продавщицу киоска, у которой они с сестрой покупали на утаенную мелочь запрещаемые мачехой сладости. И уборщица, и продавщица ни разу не выдали их и остались светлыми персонажами в памяти об их детстве.
Теперь произошла смена ролей, и уже Фрэнсис, читая отцу, старалась голосом изображать разных персонажей романов П.Д. Джеймс, которыми в последнее время увлекся Ричард.
– Лучше не сегодня. Расскажи мне о… – Отец замолк. Фрэнсис привыкла к его длинным паузам и терпеливо ждала, когда он соберется с силами продолжить. – …О своей сестре. Ты не знаешь, когда она приедет?
– Я думаю, что она уже выехала, но пробки на дорогах, возможно, задержали ее.
– Движение по главному шоссе Лонг-Айленда всегда было затруднено. – Ричард опять сделал паузу. – По пути она мне звонила. Что-то говорила. Я ничего не разобрал. В аппарате были сплошные помехи.
Фрэнсис сочувственно кивнула. У отца всегда имелся в кармане портативный телефон. Он с ним не расставался, даже переодеваясь в спортивную форму и выходя на теннисный корт. То, что техника теперь отказывает, конечно, удручало его.
– Я собираюсь завтра повидаться с Блэр и Джейком и пообедать с ними. Я скажу им, что ты их ждал. Уверена, что в воскресенье они обязательно тебя навестят.
– Не стоит ей тратить на меня свое свободное время, которого у нее и так немного. Скажи ей, чтобы она обо мне не беспокоилась. Ей лучше быть рядом со своим мужем.
Фрэнсис ощутила прилив гнева. Визиты Блэр к отцу в летний период рассматривались не иначе, как подвиги Геракла, как выражение преданной, даже жертвенной любви к своему отцу, хотя расстояние от ее дома в Сог-Харбор до Саутгемптона можно было преодолеть за двадцать минут. Зимой они с Джейком, выезжая на уик-энд куда-нибудь на лыжные курорты или вечеринки на Манхэттене и чуть свернув по пути туда или обратно, могли осчастливить Ричарда своим появлением. Фрэнсис же затрачивала почти час на дорогу от Ориент-Пойнт до «Трех крон», и так пятьдесят два раза, если подсчитать, сколько недель в году.