Слишком много щупалец

Казаков Дмитрий Львович

Семь часов или шесть сорок пять – какая разница?

Вскоре стало ясно, что так думаю только я, а остальные придерживаются иной точки зрения. А еще я узнал нечто новое о собственной скромной персоне – например, что у меня не голова, а свихнувшийся будильник и что я гожусь только чистить сортиры в дизентерийном бараке. Но своего добился – троица ленивцев выбралась из палатки, и мы занялись завтраком.

Глава 10

Храм престарелых

Чем дальше в лес, тем толще партизаны.

Огр-людоед

Пастаса

неспешно несла нашу лодку меж заросших берегов, больше похожих на два ряда деревьев. Сулема и Лопес подрабатывали веслами, Бартоломью не уставал щелкать «лейкой», а я изображал из себя военизированную охрану, поскольку держал в лапках винчестер и был готов пустить его в ход.

Стрелять, правда, было не в кого, в прибрежных зарослях шепеляво трещали гаррапатеро – птицы, которых в этих местах называют «косинеро», то есть «повар», а наверху, в кронах, пронзительно вопили макаки. Анаконды, пираньи, крокодилы, ягуары и прочие смертоносные обитатели сельвы то ли бродили в других местах, то ли просто не собирались связываться с нашей компанией.

Или храп Лопеса заставил в испуге разбежаться всех хищных тварей.

Через час пути мы обнаружили признаки того, что на Пастасе бывают люди.

– Старая лодка, – сказал Сулема. – Вон там, у правого берега… Прямо под бромелией!

Красное пятно цветка ярко выделялось на фоне зелени, а под ним виднелись полусгнившие останки пироги. Ясно было, что «на приколе» она стоит много лет и ей пользовался если не полковник Фоссет, то кто-то из его эпигонов.

– Вижу, – подтвердил я. – Интересно, а как те типы, что здесь живут, до цивилизации добираются?

Проводник хмыкнул:

– Сделать пирогу нетрудно, а спрятать в зарослях рядом с мостом куда легче, чем машину. Ну, а от переправы до Макаса или Пуйо на самом деле не так далеко, особенно по дороге. Да и водитель лесовоза всегда подвезет пешехода, ведь грех бросить человека в сельве без помощи.

– Так то человека, – проворчал Лопес, второй день удивительно молчаливый, – а не гада лесного.

А еще через полчаса мы увидели на левом берегу нечто вроде пристани: два столба уходят в воду, на них опирается помост, к краю которого прибиты толстые короткие шесты.

– Вот и приплыли, – сказал я, поудобнее перехватывая винчестер и шаря взглядом по сторонам. – Где хозяева с хлебом-солью? Или хотя бы со злобными воплями и жертвенными ножами?

– Я никого не слышу, – сообщил насторожившийся Сулема. – Давай причалим и осмотримся.

Мы подплыли ближе, и стало ясно, что от пристани в заросли уходит довольно широкая тропа. Наша лодка ткнулась носом о край помоста. Первым на него выскочил сжимавший оружие Лопес. Точно заправский спецназовец, он шлепнулся на пузо и выставил ствол в сторону чащи.

– Браво, майор! – похвалил я коллегу.

Мы быстренько привязали лодку и выбрались на берег.

– Я – впереди, – сказал проводник и, вскинув антикварное ружьище, двинулся по тропе.

Мы успели пройти по ней с пяток метров, когда сверху зашуршало, и на нас ринулись мохнатые

верещащие твари. Меня укусили за ухо, хлестнувший по лицу хвост едва не выбил глаз. Негодующе завопил Бартоломью, Лопес помянул кровь Христову, а ружье Сулемы выстрелило с диким грохотом.

Не знаю, что это были за обезьяны: макаки, «монос пайасос» – «паяцы», отожравшиеся игрунки, гамадрилы или эмигрировавшие из Африки павианы с бабуинами, – но их явно только сегодня выпустили из сумасшедшего дома. Выстрел не напугал их, так что пришлось пару раз пальнуть на поражение, чтобы крикливая и агрессивная свора обратилась в бегство.

– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – сказал я. – Антон, ты жив?

– Да-а, – отозвался наш худред так уныло, словно пребывал в реанимации.

– И я жив, и все живы, – я посмотрел на потную физиономию Лопеса, на его выпученные глаза. – Что, дружище, им не понравилась твоя последняя статья на экологическую тему?

Коллега заухмылялся, выплюнул сигарету, потрогал себя за оцарапанную щеку и полез за аптечкой.

Обезьяний набег принес больше испуга, чем реального вреда. Укусы и царапины мы обработали, а более серьезных повреждений не обнаружилось. Восстановив стройность рядов, наш маленький отряд двинулся дальше.

Тропка закончилась через полсотни метров, выведя на поляну, в центре которой стоял храм.

Выглядел он невообразимо древним, будто его возвели еще в те времена, когда в этих местах не имелось никаких джунглей, а они наросли вокруг позже. Строение казалось приземистым, создавалось впечатление, что большая часть его прячется под землей. И еще оно почему-то смотрелось чужеродно, словно не человеческие руки вытесывали барельефы на глыбах серого и глянцевито-розового камня.

И в конечном итоге это сооружение было просто жутким.

– Специалисты по древним культурам есть? – первым нашел голос Лопес. – Кто это строил?

– Не русские – точно говорю, – отмазал я родной народ. – Инки? Или кто-то до них?

Коллега покачал головой:

– Я не раз ездил в Перу, лазил по инкским постройкам. Бывал в Мексике и Гватемале, там много чего осталось от ацтеков и майя. Но нигде не встречал подобного. Не сомневайтесь.

Мы и не сомневались.

Храм представлял собой пирамиду из трех ступеней, каждая высотой метра два. Боковые стенки были покрыты барельефами, изображавшими людей, зверей и чудовищ. Темнели беспорядочно разбросанные глубокие ниши. Кое-где виднелись трещины, а на горизонтальных поверхностях росла трава и даже кусты, но разрушаться святилище явно не собиралось.

Не имелось никакой лестницы, чтобы подняться на вершину, зато из земли у подножия выступали каменные круги, похожие на жернова, исчерканные канавками и царапинами.

– Это место… – голос у Сулемы дрожал. – Тут и вправду могли поклоняться дьяволам… Вы видите? Эти камни… Это жертвенники… На них наверняка убивали людей… Надо уходить!

– Так вот, сразу, даже не выпив по стопке текилы с теми, кто поддерживает все это в порядке? – возразил я. – Нет, ребята, так не пойдет. Надо подождать хозяев и побеседовать с ними.