Слишком высокие ставки
Шрифт:
— Тут безопасно, — возразила Соула. — Кто навредит ребенку Горданиса на острове Горданиса? — Она помолчала, оценивающе оглядывая Джоанну. — Завтра придете, англичанка?
Джоанна поборола гнев.
— Да, — коротко сказала она. — Я приду. И я думаю, нам придется поговорить, госпожа.
Элени схватилась маленькими пальцами за складки юбки Джоанны и что-то прошептала.
— Она ждет от вас обещания, — перевела Соула.
Джоанна погладила темноволосую головку ребенка.
— Я завтра приду, — тихо сказала она. — Я обещаю.
На террасе виллы Джоанну ждали
— Господин Вассос? — спросила она, переводя взгляд то на одного, то на другого и чувствуя, как екает сердце.
Ставрос склонил голову набок в знак согласия:
— Он ждет вас, мадемуазель.
Джоанна направилась прямиком в его кабинет.
Вассос стоял у окна, его высокая фигура казалась вырезанной из камня. Он не двигался, когда она вошла и мягко и нерешительно позвала по имени.
Повернувшись, он оглядел ее с головы до ног, поджав губы в тонкую линию. Она физически ощущала его гнев.
От страха у нее пересохло во рту, как в ту ночь, когда он выиграл ее в покер.
— Итак, — сказал он, — ты вернулась.
— Ты искал меня? — Она старалась говорить спокойно.
— Я посылал за тобой, — резко уточнил он. — Мне сказали, вы вмешиваетесь не в свои дела, мадемуазель, и действуете вопреки моей воле. Но с этим покончено. Ты больше никогда не пойдешь в дом в оливковой роще, запомни.
Джоанна вздернула подбородок:
— У меня иное мнение. Я считаю, что одинокий и брошенный ребенок должен быть объектом всеобщего внимания, господин Горданис.
— Хватит! — рассвирепел он. — Это не обсуждается. Я тебе приказываю, Джоанна. Будет разумно, если ты мне подчинишься.
— В данном случае я предпочту сострадание разуму, — ответила она. — Когда-то ты резко высказался о моем отце и о том, как он со мной обращался, какой опасности меня подвергал. Что ж, позволь сказать тебе, что твои собственные взгляды на отцовство не являются идеальными. На самом деле ты поступаешь гораздо хуже — ты полностью игнорируешь своего ребенка, потому что больше не желаешь видеть его мать!
Вассос обошел стол и свирепо уставился на Джоанну, но она выдержала его взгляд.
— Когда Дэниса не было рядом, — продолжала она, — мной занималась любящая мать. Соула не только не умеет играть со своей дочерью, но и не в состоянии научить ее элементарным вещам. Более того, она исчезает из дома на долгое время, оставляя Элени в одиночестве. Для тебя это не важно, а для меня важно. — Она сглотнула: — Вы оба ужасные родители, из-за вас страдает прекрасная маленькая девочка. Я не собираюсь отказываться от нее, чтобы исполнять твои тиранические прихоти.
Вассос смотрел на нее и ждал, когда она закончит говорить. Он недоверчиво прищурился.
— Соула? — сурово спросил он. — Ты думаешь, Соула мать Элени? Ты решила, что она моя любовница? Ты свихнулась?
Джоанна с трудом перевела дыхание:
— Если не Соула мать девочки, тогда кто?
Наступило молчание, потом Вассос холодно и неохотно произнес:
— Ребенок рожден от моей покойной жены,
— Но Соула утверждает, что отец ты, — запротестовала Джоанна. — Об этом она говорит Элени. Она убеждает ее, что ты ее папа, и в один прекрасный день придешь с ней повидаться.
— Значит, она жестоко лжет, — непримиримо ответил он. — Она одурачила тебя, Джоанна, ради какой-то своей цели. Я с ней разберусь, — прибавил Вассос зловеще и отвернулся к окну. — Моя жена умерла от кровоизлияния в мозг вскоре после родов, — отчеканил он. — Я не мог признать ее ребенка и ее измену, поэтому всем говорил, что пережил двойную потерю. Я говорил, что ребенок тоже умер. Боже! — Его отрывистый смех был полон горечи. — Какая ирония судьбы!
Ошеломленная, Джоанна не могла произнести ни слова.
— Я приказал привезти ребенка на Пеллас, — продолжал он после паузы. — И поселил его в доме в оливковой роще с женщиной, которая была горничной моей покойной жены и, вероятно, знала о ее любовной связи. Соула знает правду, какие бы небылицы она тебе ни рассказывала. — С каменным выражением лица он повернулся к Джоанне:
— Теперь ты понимаешь, почему я не навещаю ребенка? Я содержу его, и только. Она — напоминание о предательстве моей жены.
— Но ты ошибаешься, Вассос, — едва слышно прошептала Джоанна. — Элени твоя дочь. Она так на тебя похожа. Она даже улыбается так, как ты.
Воцарилось молчание. Наконец Вассос тихо сказал:
— Как ты можешь быть уверена? Бог свидетель, я нечасто тебе улыбался.
— Но улыбок было достаточно, чтобы я запомнила, — ответила она запинаясь.
Он поднял брови и щелкнул языком в знак несогласия:
— Возможно, тебе показалось, что она на меня похожа, потому что ты этого хочешь. Я знаю — это невозможно.
— Если ты пойдешь в тот дом, — умоляющим тоном произнесла она, — то сам все увидишь.
— Не вижу смысла. — Вассос заговорил жестче. — Моя невеста сообщила мне о своей беременности в нашу первую брачную ночь, когда стало ясно, что она не девственница, как утверждал ее отец.
— Она сказала тебе об этом? — в недоумении спросила Джоанна, обхватив себя руками. — Ох, как она могла?
Он пожал плечами:
— Мы поженились не по любви, Джоанна. Нас свели по расчету, с выгодой для обеих семей. Отец прямо заявил мне, что я достаточно побыл холостяком, и я с ним согласился. Меня и Ариадну познакомили. Однако я намеревался относиться к ней бережно и уважал ее невинность. Но Ариадна ясно дала мне понять — она намерена наказать меня за то, что я оказался не тем, за кого она хотела выйти замуж. Ее признание возымело желаемый эффект. Я ушел из ее спальни после единственной близости и больше туда не возвращался. Мы провели вместе считаные часы. Но ни я, ни она не знали о том, что у нее серьезные проблемы со здоровьем, хотя время от времени она жаловалась на головную боль… — Он развел руками. — Теперь ты все знаешь. Но это ничего не меняет, — предостерегающе прибавил он. — Ты не должна общаться с этим ребенком.