Слишком жаркий Кипр [СИ]
Шрифт:
— А что, за это еще и будут призы давать? — спросил Виктор, поправляя свои зажатые корсетом формы.
— А как же! Насколько я понял, награда за самый смелый костюм — «Порше».
Услышав это Виктор на несколько секунд забыл о цели своего посещения этого судна.
— "Порше"!? Правда, что ли?
— Не возжелай невозможного, дочь моя, — отрезвил его новоиспеченный пастор, и дернув за руку, повел дальше. Антоний не упустил случая, и провел рукой по оголенной спине «дамы».
— Славный мальчик, — пробормотал он при этом, подмигивая оглянувшемуся
— Так, е… твою мать, и лишат девственности, — пробормотал телохранитель, торопливо ввинчиваясь в толпу танцующих уже перед пастором. Они прошли в дальний от лестницы угол, к фуршетным столам. По сравнению с "Русским балом", стол тут был весьма скуден. Малюсенькие бутерброды с несколькими икринками черного цвета, многочисленные канапе, в основном из фруктов, и вино, вино, вино. Вино, правда, было изысканных сортов, в основном Бордо, очень хорошее французское шампанское, и не более того. Для начала они съели по паре бутербродов, потом налили себе вина. При этом оба с интересом оглядывались по сторонам.
— Что-то я не пойму, — сказал, наконец-то, Виктор, — где охрана? Ни одного синего мундира.
— Да, это интересно. Зато этого видишь, слева, на третьем ярусе? И с другой стороны тоже.
— Ага! Плохо маскируются.
Два человека, про которых они говорили, были, судя по одежде, официантами, но почему-то не шныряли среди толпы, а стояли на месте, и с напряженными лицами рассматривали веселящуюся снизу толпу. Кроме явной восточной внешности на них довольно неуклюже сидели белые, мешковатые костюмы официантов. Кроме того, были видны провода, ведущие к ушным раковинам «лже-официантов».
— Что-то их мало очень, — заметил Зверев. — Двое на такой большой зал?
— А, может, их и так не очень много?
— Кто знает. Как думаешь, какое у них оружие?
Виктор еще раз мельком глянул вверх, и отвернувшись, уверенно заявил: — «Узи». Только он поместиться под этим балахоном.
— Молодец, я тоже так думаю. Скоро мы это проверим. Но где же охрана?
Охрана же в это время дружно бежала вниз. За пару минут до прихода Зверева и Виктора в наушниках всех секъюрити прозвучал приказ: — Кельн, первый. Всем охранникам, кроме наружной охраны, срочно прибыть в лекционный зал для нового инструктажа. Быстро!
Голос, приказавший это, был с явным немецким акцентом, при этом человек, говоривший эти слова, хрипел и задыхался, как при астме. Никто из охранников ни на секунду не усомнился, что это говорит сам начальник охраны судна Михаэл Кляйн.
— Совсем старик доходит, скоро сдохнет от своей чахотки, — на ходу бросил один их бегущих вниз охранников второму.
— Сначала он нас загонит своими тренировками, — ответил бегущий за их спинами третий секьюрити.
— Это точно, — согласился второй.
На самом деле, от имени Кляйна говорил Мансур. Его талант к языкам пригодился и тут.
Лекционный зал представлял из себя кинотеатр на пятьсот мест, отделанный в красных тонах. Три десятка секьюрити по привычке расселись в первых рядах, и
Он слышал, как над ним еще несколько секунд стучали одиночные выстрелы его коллег, потом они стихли. Он продолжал кричать свой призыв о помощи, и только потом понял, что рация молчит как-то слишком странно. Не было слышно даже свиста и хрипа несущей волны. На его лицо упала тень, и он обернулся в эту сторону. Лицо его убийцы заслоняло дуло поднятого на уровень глаз охранника пистолета. Нажав на спуск, Анри огляделся по сторонам, и, убедившись, что все охранники мертвы, доложил: — Эмир, с охраной все. У нас одна потеря.
— Хорошо, теперь займись наружной охраной.
— Но нас осталось всего двое.
— Ничего, я вас не тороплю. У вас в запасе целых полчаса.
Анри отключил рацию, и чертыхнулся.
— В чем дело? — спросил его напарник, только что обследовавший тело своего убитого товарища, и закинувший на плечо второй автомат Калашникова.
— Оставь пока их оба. Возьми пистолет с глушителем, и обойди лайнер с левого борта. Убери всех наружных охранников. Они стоят на шестой, и на восьмой палубе. Один ближе к носу, второй на баке, и третий ближе к корме. Я пойду с правого борта.
Именно по левому борту шла странная парочка, чернявый парень в смокинге, и высокий Дед Мороз, с искусственной елкой в руках. По виду можно было понять, что оба пассажира изрядно приняли на грудь, и парнишка в смокинге временами придерживал Деда Мороза, что бы тот не упал. Георгиос временами затягивал какую-то тягучую греческую песню, и Галил, не зная ни слова, блеющим голосом поддерживал его, вставляя какие-то свои слова на иврите. За время этой прогулки они обнаружили несколько человек, суетящихся с проводами вокруг цилиндрических сооружений.
— Хелло! — закричал Георгиос, потрясая своим елочным посохом. К его удивлении, к ним обернулись несколько типично китайских лиц. — С Новым Годом! — закричал он по-английски.
— О! Новый Год, это карасо! — ответил один из китайцев.
— Это что такое? — спросил Галил у него, показывая на цилиндры.
— Это? Это фейерверк. Буф, — китаец изобразил руками, как будет взрываться его изделие. — Карасо будет.
— Ну-ну! Молодцы! — сказал Георгиос, и они пошли дальше.
— Как думаешь, это они? — спросил грек, когда они отошли от китайцев метров на десять.