Сливки. Портреты выдающихся современников кисти А.Никонова.
Шрифт:
– Иначе бы я не купил замок в Шотландии, дом в Брюсовом переулке. Мне там вид из окна очень понравился. Я сделаю ремонт и один этаж для друзей отведу: вдруг Софи Лорен в гости приедет… А еще я 310 тысяч долларов в «Соцэкономбанке» потерял во время кризиса, – информирует Никас.
Это были «квартирные» деньги: незадолго до кризиса Никас продал свою квартиру на Пушкинской: она вызывала у него неприятные воспоминания. Я его понимаю – там сразу после двухлетнего ремонта прорвало какой-то шланг у джакузи и восемь часов хлестала вода. Куда только не звонили Сафронов и находившаяся в момент аварии в джакузи актриса Васильева! Никто не реагировал!
–
После продажи злополучной квартиры и потери вырученных за нее денег Никас уехал в Испанию рисовать короля Карлоса и «еще одного чиновника большого». Я напомнил Никасу, что Глазунов тоже писал этого короля – Карлоса.
– Мы все пишем, – мягко улыбнулся Сафронов и объяснил, что у Гейдара Алиева, например, было около 300 портретов, написанных всякой шантрапой. Но только один портрет – кисти Сафронова – Алиев забрал к себе домой. Остальные отдал не то в музей, не то в галерею. Народу, в общем, подарил…
Однако Никас не чужд и экспериментов в искусстве. Однажды ему принесли старинные иконы. На них еще осталась часть рисунка. Иконы эти лежали где-то под мостом, их нашли…
– Мне вдруг пришла в голову мысль: что же мы делаем с нашей культурой! И я стал рисовать прямо по этим иконам элементы обнаженных тел.
О новом почине художника Сафронова прослышали и написали на Западе. Да и отечественные попы возбудились.
– Пришли какие-то от Патриарха и сказали, что анафеме меня предадут. Обещали распять, наслать на меня гневный народ. Типа, кощунство делаю…
– Ну ты их послал подальше, я надеюсь?
– Да, я их практически послал на …
С иконами, кстати, Никасу дело иметь не впервой. Когда-то, в самом начале карьеры, Сафронов зарабатывал на иконах деньги – он их писал, его приятель искусственно старил, а потом концессионеры выгодно впаривали доски.
…Зная подлые запросы читателей, которые всегда больше интересуются, с кем спит художник, а не его духовной жизнью и творческими страданиями, я, без всякого удовольствия потакая этим низменным желаниям, перехожу от искусства к плотскому и вынужденно рассказываю плебсу о личной жизни Сафронова. Тем более, что он из своей жизни никакого такого особенного секрета не делает:
– У меня была первая жена француженка. История с ней такая. Мой друг-югослав передал из Парижа в Москву посылку со своей женой. А жена не знала русского языка и взяла в Москву подругу, знающую русский. Подруга мне понравилась. Я жил тогда в Теплом Стане. Вечером мы гуляли, и за нами увязались какие-то хулиганы. Я велел девчонкам бежать домой, а сам сзади шел. Быстро шел, но не бежал. И когда зашел в квартиру, эти хулиганы стали стучать в дверь. Я взял ножик и хотел выйти на улицу, чтобы порезать их. И подруга эта не пустила меня, схватила меня за ногу. Она видела по моим глазам, что я вне себя. Ведь меня если задеть, то я уже ничего не соображаю…
Потом художник Сафронов, естественно, стал приставать к подруге, но та объяснила, что у нее такой зарок – выйти замуж девственницей и дать только своему мужу и только после свадьбы. «Ладно, – пожал плечами Сафронов. – Давай поженимся». И что вы думаете?
– Я стал заниматься с ней сексом и понял, что меня от нее тошнит. От секса с ней меня тошнило! Но потом я ушел от своей француженки к русской парикмахерше. Она была толстенькая и маленькая…
Сожительство с «маленькой и толстенькой», однако, тоже бы ло довольно неп ри ятн ым – из-за ревнос ти последней. Однаж ды, придя поздно домой, Никас нашел все перевернутым, а свои картины – порезанными.
– И я понял: это любовь!..
– Кошмар! Какая же это любовь, – сочувствую я израненному сердцу художника. – Она резала картины, что непристойно; разбрасывала вещи – а за это вообще убить мало!..
– Она и меня, бывало, ножом резала из ревности! Пыряла… И это при том, что она была замужем. Когда она уходила от меня, я пытался ее вернуть. Я разбил ей окно, оттуда высунулся какой-то голый мужик в трусах. Я говорю: «Ты кто такой?» – «Муж!» Я залез в окно и стал его колотить. Они стали вопить милицию, и я убежал. Через неделю она сама ко мне пришла. Все это тянулось три года. А я через три года устал от всего этого и встретил за границей одну итальянку, которая тоже изучала русский язык, как и моя первая жена-француженка.
…Третья попытка также была не сладкой. У итальянки темперамент оказался вполне итальянским, а характер еще хуже, чем у парикмахерши.
– Безобразный характер! Она кидала посуду по всему Теплому Стану. Но потом оказалось, что она беременная. И я женился.
Супруги жили то в России, то в Италии, бывало, изменяли друг другу, ссорились и мирились. Зато теперь у Сафронова растет сын на Аппенинах. Ему шесть лет. Он живет там с мамой. Когда сын приезжает в Россию к папе, то почему-то все время зевает. Так, во всяком случае, утверждает Никас. Он даже нарисовал портрет своего сына. Зевающего. Никогда раньше я не видел на портрете зевающего человека. Это совершенно новое решение в искусстве.
Одно время Сафронов намеревался получить итальянское гражданство. Чтобы с визами не возиться. А то визы получать очень мучительно: в посольствах люди грубые. Однажды Никасу надо было срочно уехать в Италию, он пришел в посольство, а его отвинтили.
– Я стал говорить: я художник! А им насрать! Тогда я попросил пригласить посла. Они стали надо мной смеяться. Тогда я попросил послу передать мою визитку. Они передали. Оказалось, посол – мой поклонник, и я знал об этом. Нас отец Питирим познакомил…
– А Питирим… пардон, что прерываю… не возмущался тем, что ты иконы старые голыми бабами расписал?
– А Питириму наплевать. Ему как раз нравилось. Он не ортодокс. Возможно, это нормально воспринял бы и сам патриарх.
Они же не все там ортодоксы. Мой друг Юрий Лонго рассказывал, что был приглашен в некие церковные кулуары, где на первом этаже у них был церковный магазинчик – свечки, книжечки продавали. На втором – более дорогая утварь. А на третьем этаже – массажный салон для батюшек, где работали девчонки из Украины и Белоруссии. Публичный дом. Они же тоже нормальные люди!.. Зарабатывают деньги на святой воде, развлекаются… Короче, вечером позвонили мне из итальянского посольства и сказали: «Посол вас ждет». Когда я пришел, посол вызвал консула и дал ему рас…дон: вы, козлы, Ульяну Лопаткину выкинули отсюда, она, бедная, плакала! А ведь это представители культуры нации! Они будут говорить всему миру, что наше посольство прогнило!..