Slivki
Шрифт:
– Очень красивое… – Оливер перебил её и она снова смутилась.
– Просто хочу, чтобы ты знал – я сама этого хотела, так что это не ты уломал меня, а я тебя, – она говорила это серьёзно, надменно улыбнувшись в конце.
Она уделала тебя, Оливер, она уделала тебя…
– Получилось забавно…
– Наш секс? – её бровь вопросительно выгнулась.
– Нет, я совсем не про него говорил, – Оливер выждал паузу, любуясь её губами, он до сих пор помнил их вкус – горьковато-сладкий, настолько сладкий, что кофе без сахара в это утро – самое то. – Я про свадьбу Сюзан и этого кретина Джонотана.
Лиззи
– Так и надо этой стерве, – ответила Лиззи, – она столько раз уводила у меня парней, что получила по заслугам.
– Надо же! Бывший парень и бывшая лучшая подруга целовались на ее свадьбе на глазах у всей толпы родственников и друзей. Мы произвели фурор!
– Да, и кстати про Сюзан, мы обещали приехать с утра, чтобы праздновать дальше.
– И мы поедем?
– Разумеется.
В утренних тучах отражалось отчаяние города. Природа не плакала, но однозначно впала в депрессию. Возможно, какой-нибудь олух прямо сейчас попал в нелепую передрягу и теперь ломает мозг над тем, как ему лучше поступить. В автомобильных пробках вовсю орали клаксоны и голосили раздражённые работяги. На все это им двоим было глубоко плевать.
– Лиззи, – сказал Оливер и уставился в неё настолько строгим взглядом, что пробудил в ней страх. Если он что-то прикажет ей – она сделает, и дело даже не в глазах цвета ночного неба, а в нем самом, в его натуре. – Оставайся у меня…
– Я и так у тебя, если ты не видишь, – ему нравилось как она язвит, как она бьёт его по тем местам, что у других её мужчин оказывались больной точкой.
– Я про другое… Оставайся со мной. В моей квартире. Жить.
Так сразу? Парень, да ты больной, Думала Лиззи. Либо он и вправду влюбился в меня так сильно, либо в его механическом черепе отсутствует парочка шестерёнок.
– Нет уж, – отрезала она, – я знаю ваши мужские уловки…
Каждая женщина знает про мужские уловки, но не каждый мужчина знает про женские. На этот вопрос она заранее знала ответ, потому что иначе он не сможет влюбиться в неё сильнее. А она хотела, чтобы он втрескался в нее, как малолетний мальчишка влюбляется в первую попавшуюся порномодель. Она должна сказать нет, отказаться от этой затеи, чтобы поиграться с ним, замариновать, а потом, когда он настоит на этом – она согласится.
– Это не уловки, Лиззи. Я говорю это вполне серьёзно, – и это действительно было так, выражение его лица ни капельки не изменилось, голос остался твёрд. – Оставайся со мной, я хочу, чтобы ты была моей.
В подростковом возрасте Лиззи мечтала об этих словах. Сказанных ровным голосом, без дрожи и сомнений, без страха перед отказом. Ей ещё тогда надоели эти самопровозглашённые охотники за девичьими сердцами, чьи слова оказывались пустышкой, чьи действия способны загнать молодую красотку в угол, но не способны оттуда вытащить. И сейчас, когда Лиззи услышала их, она собрала все свои силы в один комок, чтобы не проиграть самой себе, она скомкала этот комок своим языком и выплюнула одним словом:
– Нет.
– Надо же! – Олив произнёс эти слова с удивлением и досадой, однако не стал трепаться. – Ну раз так, Элизабет Стивенсон, я сделаю так, что ты сама этого захочешь.
– Если ты сделаешь так, я буду твоей, Оливер О'Конор, и ты
Господи! Я наконец-то сказала эти слова. В голове её пищала маленькая девчонка, однако на вид она оставалась неукротимой. То же самое проделывал и Оливер – в его голове ревниво стонал он сам.
Ну, ты слышал, парень. Такие люди, как ты, должны держать свое слово, тем более что сам ты… В мыслях его возникла вчерашняя ночь, их мокрые тела, прижатые друг к другу, но кроме того – в них возник образ семейной жизни и Лиззи в роли его жены. Он желал этого, как не желал ничего на свете…
Оливер поднёс стакан к губам и отпил глоток. Сначала на его лице отразилось отвращение, затем – удивление, и, наконец, он изобразил такую гримасу, как будто изысканнее ничего не пробовал.
– Какой кошмар… – разочаровавшись, сказала Лиззи. – Мне только что сделали такое предложение, причем такой солидный мужчина, а я сварила ему отвратный кофе… Ну ничего, Олив, придётся немного подавиться, если ты и правда собираешься со мной жить.
– Нет-нет, – он замахал руками, – это прелестный кофе…
– Ой да ладно тебе! Я варила его впервые в жизни и даже не знаю чего туда накидала. Ладно, уговорил. Я схожу в кофейню и принесу тебе нормальный кофе.
– Не утруждайся, все нормально. Спасибо тебе.
– Я хочу немного проветриться, – сказала она с задумчивым видом.
Он не стал протестовать.
На скорую руку она накинула вещи, которые он предложил ей надеть (бери все, что видишь, – сказал он, указав на шкаф), а именно белую рубашку и чёрные брюки, подкрасила губы красным и ускользнула из квартиры Оливера. Он остался лежать, пытаясь собрать воедино пазл – каким таким образом он умудрился влюбиться в эту женщину и получить отказ. Признаться, это укололо его в самое сердце. Он не вырабатывал никаких стратегий, как часто делал за своим рабочим столом, не организовывал план действий. Оливер решил, что у него есть только один шанс, и этот шанс реализуется, если просто… просто любить её.
3
Лиззи возвращалась в квартиру с чувством стыда. Кто знает, как поступит Оливер после того, как его жёстко отшила такая простушка. Она не думала об этом, скорее крутила в голове их сегодняшний разговор и представляла, как могло бы быть, если бы она согласилась. Одно она знает точно – в её сердце что-то хрустнуло, и этот хруст она чувствовала не только сердцем, она слышала его ушами, чувствовала запястьями, он вибраций прошёлся по всему её юному телу.
Двадцать три года, Лиззи, тебе всего двадцать три. Ты живёшь на съёмной квартире и подрабатываешь кассиром в свободное от учёбы время. Согласие на его предложение могло перевернуть её жизнь с ног на голову, изменить все. Но отдаться парню при первой возможности, а затем переехать к нему жить? Она не могла так поступить. Как минимум потому, что не чувствовала себя зависимой от него. Она нуждалась в нем, но не была зависимой. Легко быть сильной женщиной у всех на виду, но внутри неё бушевал ураган. Он долбил по каждой нервной клетке и превращал в пепел всю её любовь к самой себе. Кто знает, сколько таких женщин у него было. Он не должен считать тебя одной из них, не должен…