Сливовое дерево
Шрифт:
Солдаты выстроили девушек в ряд перед сценой и велели стоять прямо, ноги вместе, подбородки повыше, и улыбаться. Кристина стояла последней в ряду. Позади них Гитлер делал очередное заявление.
— Арийские девушки, которых вы видите, — подлинное сокровище германского государства. Оберегайте их от злодеев, мечтающих похитить их немецкую непорочность. Это будущие матери высшей расы!
Толпа зарукоплескала, солдаты вытянулись по стойке смирно и рявкнули: «Heil Hitler!». Оркестр снова заиграл военный марш, и Гитлер стал спускаться по лестнице с краю сцены, маша и улыбаясь восторженным массам. Четверо орденоносцев последовали за ним. Начиная с
Сердце у Кристины подпрыгнуло к горлу, а пламя костров, казалось, вот-вот опалит ее затылок. Она искала в толпе свою семью, но разглядеть лица среди сонмища людей было невозможно.
Гитлер уже стоял всего в метре от нее. Кристина невольно уставилась на его одутловатое лицо и дряблую шею, колеблющуюся, как варенец, когда он тряс девушкам руки. Тонкие губы напоминали Кристине рольмопс. Он приближался к ней, бубня каждой девушке одну и ту же фразу. На плакатах фюрер выглядел совсем иначе: гладкая кожа и широкий подбородок. Его всегда изображали высоким, но на самом деле он был одного роста с девушками, имел тщедушную грудь и покатые плечи.
Когда Гитлер оказался напротив нее и протянул руку, у Кристины пересохло во рту. На мгновение она оторопела. Он вытаращился на нее голубыми глазами. Кристина заметила, что один из них больше другого, словно левая часть мозга лезла вон из глазницы и выталкивала глазное яблоко наружу. Кристина не шевелилась, и губа фюрера дернулась, натянутая улыбка начала сползать с лица. Девушка заметила, что один из офицеров направился к ней, готовый сграбастать нарушительницу за преступление. Наконец она опомнилась и быстро сунула руку для рукопожатия. Гитлер схватил ее теплой потной ладонью. Волна отвращения пробежала по всему телу Кристины, и она с трудом подавила порыв отдернуть руку. Когда он потянулся к ее щеке, девушка едва не отшатнулась.
— Вы — сущность германской нации, — провозгласил Гитлер, и его кислое дыхание обожгло Кристине ноздри, словно кто-то открыл стоящий у ее ног мешок гнилой картошки. — Я лично приглашаю вас примкнуть к нашей организации Lebensborn [54] . Третий рейх не пожалеет никаких расходов, чтобы помочь немецким девушкам вместе с замечательными молодыми людьми из СС выполнить их долг и пополнить высшую расу арийскими младенцами. Пусть родина гордится вами. Мы ведем эту войну ради вас. И мы выиграем ее, в этом можете не сомневаться.
54
Lebensborn — «Источник жизни» (нем.). Организация, созданная в Третьем рейхе для подготовки молодых расово чистых матерей и воспитания арийских младенцев (прежде всего детей членов СС).
Поначалу Кристина хотела только, чтобы Гитлер отпустил ее руку, но затем схватила ее крепче, борясь с искушением рвануть его ближе, чтобы плюнуть ему в лицо. Фюрер вытаращился на нее невидящим взглядом и закончил свое заученное приветствие. Но когда Кристина не отпустила руку Гитлера, его мутный взгляд прояснился и он пристально взглянул на нее. «Ты сгубил миллионы человеческих жизней, — пронеслось у нее в голове, в то время как она смело смотрела ему в лицо. — Погоди, ты поплатишься за это. Гореть тебе в аду, убийца». И он как будто услышал ее мысли: плечи Гитлера отпрянули, подбородок вздернулся. Он издал короткий звук, похожий на ворчание роющего нору животного, потом засмеялся и с большим энтузиазмом затряс руку
— Я ценю ваше преклонение, фройляйн, — крякнул он. — Но мне пора отправляться по делам. Я, видите ли, важная персона, — он снова усмехнулся и взглянул на офицера, который стоял рядом с ним и тоже смеялся.
Кристина отпустила руку Гитлера и потупила взгляд. Людское скопище ликовало. Около фюрера остановился черный кабриолет «Мерседес-бенц» с нацистскими знаменами, шофер вышел и открыл дверцу. Гитлер еще раз улыбнулся ряду девушек, развернулся и забрался в автомобиль. Он стоял в машине с высоко вскинутой рукой, возбуждая исступленную чернь. После того как кабриолет выехал с площади и исчез в узком переулке, один из офицеров жестом позволил девушкам разойтись.
Кристина ринулась по проходу к своим родным. Под звуки военного оркестра солдаты стройными рядами прошагали с площади, жители стали расходиться. Кристина увидела бабушку, дедушку, мутти и Марию, которые спешили к ней, таща за собой отстающих Карла и Генриха.
— Как ты, дочка? — заботливо спросила мутти.
— Со мной все хорошо, мама, — успокоила ее Кристина. — Мне очень хочется домой.
Мария взяла сестру под левую руку, а Карл ухватился за правую. Кристина вздрогнула и отшатнулась.
— Не тронь меня, — произнесла она и пошла вперед.
Позже, когда все легли спать, Кристина прокралась на кухню в ночной рубашке, шерстяном свитере и теплых носках. После митинга началась буря, и казалось, что зима пошла по второму кругу. Ветер выл и барабанил в ставни, дождь, словно ледяными пальцами, стучал в стекла. Кристина зажгла свечу и поставила ее возле раковины, потом подошла к печи и потрогала чайник. Он еще не полностью остыл, но ей нужна была вода погорячее. Она открыла дверцу печи и бросила внутрь полено, надеясь оживить умирающий огонь, затем поискала в буфете и нашла жесткую щетку и кусок хозяйственного мыла. Налила в раковину немного холодной воды и принялась ждать, расхаживая туда-сюда по кухне.
Через несколько минут из носика чайника стали вырываться клубы пара. Кристина стянула свитер и закатала рукава ночной рубашки. Половину горячей воды от вылила в раковину, намочила руки и щеку и начала щеткой взмыливать на коже резко пахнущую пену. Вернувшись домой после митинга, она помыла руки и лицо, потом еще раз, перед тем, как переоделась ко сну, но этого было мало. Она все еще ощущала потную руку Гитлера в своей руке, его липкие пальцы на своей щеке, как будто его мерзкие прикосновения опоганили, отравили ее. Девушке чудилось, что его пот перемешивается с ее собственным, что тлетворная скверна впитывается в ее кровь и разъедает тело и душу. Словно сам дьявол наложил на нее руку, и теперь на ней лежит неотвратимое проклятие. Она закрыла глаза и, скривившись, изо всех сил терла кожу, а слезы уже собирались пролиться из ее глаз. Щетка царапала ее, мыло жгло мелкие ссадины. Через несколько минут Кристина подошла к печи, снова взяла чайник и вернулась к раковине. Как раз когда она собиралась окатить кипятком руки, в кухню вошла Мария.
— Что ты делаешь?! — в ужасе воскликнула она и вырвала у сестры чайник. — Прекрати! Ты обваришься!
— Bitte, — всхлипнула Кристина. — Я почти закончила. Ничего не случится.
— Nein! — Мария поставила чайник на плиту. — Ты повредилась в уме?
— Мне надо смыть с себя эту гадость.
— Он обычный человек, — твердым голосом произнесла Мария. — Конечно, низкий человек, но в нем нет ничего сверхъестественного. Он не может навредить тебе простым прикосновением! Он не колдун!