Слом силы. Хроники Иввианского конфликта

Карпицкий Артем Анатольевич

— Стой, где стоишь! — существо кроме прочего еще и на вполне доступном языке изъяснялось. — И молчи! Ни слова!

— Э-э-э… — только и пролепетала девушка, которой в меру закопченное лицо и уставшие глаза, не говоря уж о фигуре, показались смутно знакомыми. — Гест?!

— Я же сказал — тише! — зашипел здоровяк. — Кругом враги…

Пока что Рей не встретила никого, кто мог бы быть противником… Но сразу же поверила курсанту на слово. Да уж… Чтобы флегматичный и спокойный, как Эверест, юноша переживал и прятался, как испуганный кролик… Должны быть весомые

причины. Увесистые даже… Как горный массив, например.

— Ты… Здесь… А где… — язык не слушался, а слова получались неуклюжими и еле слышными. — Куда делись остальные? Остальные курсанты… И офицеры… Где все?

— Они… Погибли, — сказал Гест чужим голосом. — Большинство из них. Те выстрелы… Наверное, они уже мертвы… Зря… Пока враги боятся разрушать Лес, но совсем скоро жажда крови одержит верх над инстинктом самосохранения. И тогда нам конец.

— Нет… нет… — девушка смотрела на свои руки, будто они были испачканы в крови погибших товарищей. — Кто же… так… Кто их убил?!

— Не кричи! Хотя… сейчас, наверное, никакой разницы… Все равно прочешут Лес частым гребнем… — Гест тяжело вздохнул с видом приговоренного к медленной и мучительной смерти. — И толку, что Морт погиб… Толку, что остальные отдали свою жизнь… Толку… Все равно танки Внешнего Сектора вобьют нас в землю так, что и следа не останется.

Здоровяк поморщился, то ли от боли, то ли от жалости к самому себе, и сурово посмотрел на Рей.

— Молись… Ведь единственное, что нас сейчас отличает от дохлых селедок в бочке — надежда на спасение.

Габриэль вальяжно расхаживал среди коммуникаторов, будто те были его подданными, а помещение — залом для церемоний. Ну и красная ковровая дорожка под ногами тоже имелась… Наверное… В воображении слегка двинутого ученого, заведующего этим исследовательским комплексом. Правда, про свой трон Габриэль почему-то позабыл: видимо, не слишком-то была приспособлена высокопоставленная задница к сидению на жестких и холодных металлических поверхностях. Видимо, хозяин «дворца» любил пыль в глаза пускать, а на деле…

А что на деле? Что сейчас, спустя час достаточно интенсивного общения, Дим может сказать про собеседника? Ну, кроме некоторой маниакальности, шизанутости, зацикленности на одном и том же… Что курсант Димас Рах может сказать про своего спасителя? Про его характер, склад ума, мечты, идеалы… Да, была короткая и неприятная дискуссия на тему морали, но ведь слова — просто слова. И даже цинично-бесчеловечные эксперименты ничего не доказывают… В конце концов, юноша не мог сказать наверняка, как бы поступил он, окажись на месте Габриэля. Не исключено, что его жестокость приняла бы еще более ужасные формы. Кто знает, кто знает…

— Слушай, а скажи… — Дим начал пересчитывать свои пальцы, словно желая лишний раз убедиться, что их именно десять, а не девять или одиннадцать. — Тебе не надоело?

— А должно? — от удивления Габриэль чуть не споткнулся, в последний момент проворно уцепившись за край стола. — Разве может познание достичь продела? Ты что, не помнишь,

как древний провозгласил — я знаю, что ничего не знаю? Ха-ха! С каждым новым опытом жажда познания во мне только разгорается. Сильнее и сильнее! Она… неутолима!

В доказательство сказанного глаза ученого засияли, как у школьника, решившего прогулять денек-другой занятий. Правда, возраст обладателя этих глаз немного не соответствовал изображаемой юношеской наивности… Но, что самое забавное, Габриэль был вполне искренен. И ни капельки не притворялся.

— Я ведь ученый! Исследователь! — хозяин «дворца» проделывал хаотичные пассы. — Как мне могут надоесть мои проектики? Как могут наскучить опыты на живом материале? Возможность проверить теорию практикой… Как я могу от этого отказаться?! Сам подумай… Обычный человек без рук и без ног — калека. А для меня «руки» и «ноги» это лаборатории, полигоны, исследовательские комплексы… Без них я…

Дим, до этого рассеянно слушавший собеседника, пропуская половину слов мимо ушей и выцепляя только более-менее интересное, насторожился. Он чувствовал себя старателем, без толку долбившим пустую породу и совершенно неожиданно наткнувшимся на золотую жилу. Вот только золото может оказаться простой обманкой… Нужно проверить. Нужно обязательно проверить догадку, пока она еще свежа и сияет всеми красками…

— Слушай, скажи, — перебил разошедшегося Габриэля Дим. — Если все эти лаборатории и прочая ерунда для тебя такая священная корова… Почему ты отдал Лес Ивви безо всякого сопротивления? Ну, почти… Только мифический наркотик и не менее иллюзорные повстанцы. Бред! Ты же свою лабораторию на блюдечке преподнес — подходите и берите, кто хочет… Адово семя! Это даже ловушкой не было!

— И что?

— Как что… Ты же… Это ведь…

— Ха-ха! А ты забавный… И такой глупый, — Габриэль смотрел на собеседника, как на диковинного зверька. — Если ты хотел услышать нечто вроде: «Мы их похороним!», то пришел не по адресу. Здесь не кладбищенская контора, да и я, соответственно, не могильщик. К тому же… смысл зря ценные гробы переводить? Бессмысленно и бесполезно… Дошло?

— Хм… Звучит, как монолог главного злодея из старинного фильма про вампиров.

— Почему — как? Даже обидно, — неуклюже съязвил ученый, и сам же негромко рассмеялся над собственной шуткой. — Думаешь, я не люблю древнее кино? Зря. Очень даже люблю… Препарировать. Столько интересного находишь, изучая мировоззрение тех, кто жил задолго до нас… Потрясающе!

Дим сжал костяшки пальцев так, что они побелели. Но боль не отрезвила юношу, ведь Габриэль не спешил отвечать на его вопросы, а то, что ученый считал нужным сказать собеседнику, было почти полностью лишено смысла. Игры слов, шутки, издевки, загадки… Габриэль словно развлекался, наблюдая за ярившимся курсантом. Дим словно стал очередным подопытным слетевшего с катушек чудака…

— Хватит! — почти закричал юноша. — Адово семя… Неужели я должен сидеть тут без дела и слушать весь этот бред… Ты ведь даже на прямой вопрос не хочешь ответить!