Сломанная Головоломка
Шрифт:
– Прекрати!
– громко возмутился Степан Самойлович.
– И ты, Лариса, глупо себя ведешь. Все эти хихоньки - признак недооценки вещи... очень на самом деле глубокой. Очень! И я уверен, что ты сама не раз всерьез задумывалась, например, о том, почему мир устроен так, что у каждого человека есть отец и мать. И что это означает в личной жизни человека, как влияет на его сознание. И какими бы были люди, если бы таких понятий как отец и мать вообще не было. А ведь это - тоже Фрейдизм. Это первое...
– Про отца и мать - знаете, какая странная мысль мне тут как-то в голову
– перебил Степана Самойловича Паша.
– Ведь в роддоме...
– Извини, - остановил его Степан Самойлович.
– Разреши, я закончу? Так вот - первое, это роль вопросов, связанных так или иначе с полом человека, со всем, что имеет отношение к рождению. Здесь - как же! "либидо"! детская сексуальность! знаем!
– все более менее специалисты по Фрейду... Ну а второе, а? Роль подсознательного в человеческой жизни! Ведь это-то - просто гениально!!!
– он хлопнул ладонью по столу. И еще раз повторил: - Ге-ни-аль-но! Этого вы - не понимаете...
– он обвел всех грустным взглядом, замолчал.
– Совершенно.
– Да уж, не понимаем, - кисло сказал Мишенька.
– Уж не хуже тебя понимаем.
Лариса тоже усмехнулась и повела бровями.
– А по-моему - нет.
– Степан Самойлович потер ладонью висок, вздохнул, посмотрел на Ларису.
– Вот ты - может понимаешь, тебя я не знаю. А эти псевдоинтеллектуалы - ни хрена не понимают. Я знаю. Два слова "фаллический символ" - выучили и думают, что Фрейда понимают. Проверяю: "Психопатологию обыденной жизни" кто читал? Ну, быстро.
Ларису окликнул кто-то из другого угла комнаты, она, взмахнув золотыми волосами, вскочила и убежала.
– Успокойся ты со своим Фрейдом, - проворчал Мишенька.
– Все знают, что ты от него тащишься. Но это не значит, что и мне он должен...
– Я конкретный вопрос задал. Читал?
– Я Набокова читал. И ему в оценке твоего любимца доверяю, знаешь, как-то больше, чем тебе...
Степан Самойлович тяжело вздохнул, выпил рюмку, пожал плечами.
– А что в этой "Патологии повседневной жизни"?
– не выдержал паузы Паша.
– Помнишь, может быть, один эпизод из "Дон-Кихота"?
– спросил Степан Самойлович.
– Из губернаторства Санчо Пансы. Там женщина привлекает к суду мужика - мол, он ее изнасиловал. Санчо в качестве компенсации дает ей кошелек обвиняемого. Когда она уходит, он разрешает мужику догнать ее и отобрать кошелек обратно. Через какое-то время, вцепившись в кошелек, возвращаются вдвоем. Баба хвастается, что не отдала этому гаду кошелек! Санчо и говорит: "Вот! Если бы ты и свою честь так же защищала, то ничего он бы с тобой не сделал!"
Этот пример Фрейд приводит в шутку. Но с намеком! С каким? Что подсознательное, скрытое желание той женщины быть изнасилованной сковало в самый нужный момент ее защиту. И что такие скрытые, подсознательные мотивы вообще очень сильно влияют на поступки человека. Про Санчо он пишет в главе о "случайных повреждениях"... Там примерно такая фраза есть: "Когда кто-нибудь из моих домашних жалуется, что прикусил язык, прищемил палец и т.д., то вместо того, чтобы проявить ожидаемое участие, я спрашиваю: зачем ты это сделал?"
– Не очень что-то...
–
– В каком смысле "зачем"?
– тоже не понял Паша.
– Если случайно?..
– Вот именно, что зачем!
– улыбнулся Степан Самойлович.
– В этом-то вся и суть!
– Не понимаю, - признался Паша.
Юра с удивлением заметил свою руку, тянущуюся к тарелке с хлебом. Рука взяла кусочек, двинулась обратно. Юра усмехнулся, посмотрел по сторонам и вдруг заметил, что начала вращаться против часовой стрелки вся комната очень медленно и плавно. Но, все равно, неприятно. "Пожалуй, стоит сидеть и не дергаться, иначе сворочу чего-нибудь по дороге. Эк нажрался..." Но, что удивительно, голова оставалась ясной-ясной.
– Расскажи, расскажи им, сказал зачем-то Юра Степану Самойловичу.
– Другой пример. Уже из моей собственной жизни, но вполне по Фрейду, для главы, кажется, "Неловкие движения". Однажды я был в гостях у очень преуспевающих и нужных людей. Ужинали. Сначала я полил скатерть томатным соусом. Потом резал мясо - кусок вылетел из тарелки. Опять извинился. Разливал вино - перелил через край. Потом - торт. Падает, между прочим, кремом вниз...
– К чему ты все это?..
– перебил Мишенька.
– Ты уверен, что всем это интересно...
– Степан Самойлович не отреагировал.
– Эти люди обещали помочь мне в одном очень важном деле. Я пришел узнать - удалось ли?.. Уже после ужина хозяин завел осторожный разговор вокруг да около, стал постепенно объяснять неожиданную сложность ситуации, сочувствовать, обещать помочь попозже. Извиняясь, он улыбнулся такой же противной улыбкой, как и пару часов назад, здороваясь со мной в дверях. Я и тогда еще внутренне поморщился, не понимал только отчего... А тут опрокинул на ковер пепельницу и понял, почему весь вечер засирал им квартиру. Уже по той первой улыбке - все понял! Но себе не признался. И только подсознательно - гадил всюду...
– Все наоборот!
– громко сказала вдруг Зоя.
– Я же тебя знаю! Просто тебе в глубине души было противно принимать помощь от этих людей. Вот ты и делал все, чтобы им не понравиться. Вспомни: наверняка ты не очень был потрясен отказом?..
Степан Самойлович удивился, задумался, потом улыбнулся:
– А ведь верно, пожалуй. Скорее всего, действительно, поэтому!
– А я зачем недавно в пепельницу дунул?
– спросил Паша.
– Ну, или плюнул.
Степан Самойлович улыбнулся: - А помнишь, о чем ты тогда заявил? О том, что Фрейд - это дерьмо. В глубине души чувствовал, что не прав, вот весь и перепачкался. По-твоему это случайно?
– Таких версий можно миллион про каждый случай придумать, - сказал Паша.
– Конечно, можно!
– воскликнул Степан Самойлович.
– Но это уже третья отдельная - и тоже очень замечательная!
– тема, как из этого миллиона правильную версию выбрать. Об этом я сейчас не говорю - поверьте на слово: здесь у него тоже все схвачено. И про тот случай в гостях мы с тобой, Зоя, тоже потом поговорим, ладно?
– Зоя кивнула.
– Я вам сейчас пытаюсь показать только суть. Грубыми штрихами. Начинаете чувствовать, а?