Сломанная Головоломка

Собачий Х. З.

Семен Семенович никуда сегодня не спешил. Доев рыбку, он прислонился к стене и улыбнулся Михаилу Сергеевичу.

– ...дома его такому не учили! В этом году отдали в детский сад, и что ты думаешь?
– Михаил Сергеевич сделал театральную паузу и тоненьким голосом вывел: "- Папа, - говорит, - давай в съезд поиграем!" - и сплюнул на пол.
– Это они таким там занимаются! Игры, понимаешь, теперь новые... Новое поколение выбирает ПЕПСИ!..

Семен Семенович засмеялся и спросил: - Твой-то у них... э... кто?.. А еще на мои шутки обижаешься!..
– и совсем развеселился.

Шурик

тоже ухмыльнулся.

Михаил Сергеевич в сердцах выругался и сказал, стукнув себя кулаком в грудь: - Да бля буду! Я-то тут при чем? Вот так прямо приходит и говорит: "Давай, батя, в съезд играть!"...
– и опять с отвращением сплюнул на пол.

– Ох, выпори, Михаил Сергеевич, выпори засранца, тебе говорю! корчась от смеха, посоветовал Шурик.
– Это он скрытно над отцом издевается, намекает на твое имя-отчество!

– А как они в съезд-то играют?
– спросил Семен Семенович.
– Что-то не верится, Михаил Сергеевич, извини уж. У них что, регламент, повестка дня, у этой мелкоты, да?
– он опять засмеялся.

– И что они там... э... обсуждают? Дуришь ты нас, Сергеич.

– Да не дурю!
– рассердился Михаил Сергеевич.
– Сам ходил смотрел. Ни повестки, ни регламента у них нет. Они просто голосуют.

Шурик и Семен Семенович посмотрели на Михаила Сергеевича. Тот объяснил: - Садятся на детской площадке в кружок и голосуют, кто за что выдумает: кто за то, что Витька дурак? Кто за то, что ветер? Кто за то, что скамейка?
– и ржут, как ненормальные.

Шурик и Семен Семенович удивленно смотрели на Михаила Сергеевича.

– Хоть голоса-то считают?
– спросил, наконец, Шурик.

– Откуда?
– удивился Михаил Сергеевич.
– Они и считать-то не умеют... Наверное.

– И все это называется "играть в съезд", да?
– засмеялся Семен Семенович.
– Ох, хорошо! И вправду, что в мире творится, а, Михаил Сергеевич? "Кто за то, что скамейка?.." - говоришь?.. Философы, тудыть их! Нет, ну что в мире-то творится, а?..
– он засмеялся.

– А я про что!..
– мрачно согласился Михаил Сергеевич. Шурик, посмеиваясь, чистил рыбку.

– Детский сад!...
– задумчиво сказал Семен Семенович.
– Нет, детский сад это не хухры-мухры!
– и, вспомнив вдруг что-то, опять улыбнулся.
– А какое у меня было дело с детским садиком!.. Красивое, ух!.. Прямо в учебник по криминалистике вставляй.

При слове "дело" Шурик внезапно - будто вспомнив что-то очень важное!
– замер с недочищенной рыбкой в руках.

– Что, манку воровали?
– пошутил Михаил Сергеевич.

– Да нет, куда круче...

– Семен Семенович!
– сказал ставший вдруг очень серьезным Шурик. Вы сказали "дело", и я вспомнил... Очень давно хотел вас об одном одолжении попросить.

Обгрызая рыбий хвост, Семен Семенович взглянул на Шурика и вопросительно поднял брови.

Шурик нагнулся, быстро достал из-под стола полиэтиленовый пакет с надписью "Год Лошади", вынул из него обтрепанную общую тетрадь в сером переплете, перелистал ее, нашел какое-то место, внимательно прочел несколько строк и опять посмотрел на Семена Семеновича.

– Вы знаете, я работу одну пишу...
– сказал он.

– Как называется?
–

поинтересовался Михаил Сергеевич.

– "Апология рационализма", - внятно, по буквам, произнес Шурик. Понял, да?
– Михаил Сергеевич смутился. Семен Семенович, услышав название работы, подавился кусочком рыбки и закашлялся.

– Так вот. Как бы попонятнее сказать-то? Рассматривая в общем виде каркас произвольного эвристического рассуждения... это, впрочем, не важно... в общем, я вышел на одну проблему: проблему полноты пространства версий...

– Семен Семенович и Михаил Сергеевич переглянулись.
– Сейчас все объясню!
– заторопился Шурик, - у меня здесь все на простых- простых примерах! Правда! Вы не бойтесь! Поясняю...
– Шурик быстро отхлебнул глоток пива.
– Кстати, пример из реальной жизни. У нас на заводе несколько лет назад дело было.

Михаил Сергеевич и Семен Семенович кивнули.

– Дело очень простое. Поперли у нас из сейфа партвзносы, - начал Шурик.
– Довольно большие деньги. Ясное дело - шум, переполох, приехал следователь. Изучил обстановку и пошел копать - составил список подозреваемых и начал их вызывать по очереди: всех, знавших о сейфе, сроках сдачи денег, тех, кто, так или иначе, имел доступ к ключам, тех, кто мог на своем оборудовании сделать копии по слепкам - ясно было, что спер деньги кто-то свой, завод оборонный, пропускная система. Список был очень хороший - наметил этот мужик, вроде бы, все возможные версии, например, не забыл даже электриков, которые в кабинете секретаря парткома лампочки два раза меняли. Заставил каждого подозреваемого расписать по минутам тот день, когда деньги пропали; особенно изматывал троих подозрительных ребят из четвертого цеха - там станки стоят, на которых копию с ключа за минуту сделать можно... В общем, работал мужик, как зверь, на совесть. И стукачей к своим подозреваемым подсылал, ну все как положено. Измотался весь.

И вдруг - бабах!
– второй раз сейф вычистили!

Новые взносы собрали, в сейф положили - и как не бывало! Прежнего секретаря парткома, седенького такого, старого большевичка, сразу, тогда еще, после первой кражи, из партии поперли; теперь новый секретарь партбилет положил! Следователь похудел, осунулся, круги под глазами... Скандал колоссальный!

В общем, долго рассказывать как все это раскручивалось. Сразу скажу, что следователь - от умственного перенапряжения, наверное - стал совершать безумные поступки... После того, как в сейф положили новые тыщи, он лично взял пистолет, спрятался за портьерой, простоял там часа четыре и - не поверите!
– в дырочку увидел-таки того, кто опять, в третий раз, попытался спереть деньги! Клянусь, так и было!

– Здорово!
– сказал Михаил Сергеевич.

– Но что особенно важно, - продолжил Шурик, - так это то, что именно этот-то человек - единственный, из тех, о ком точно было известно, что он имел доступ к сейфу, - Шурик сделал многозначительную паузу, отсутствовал у следователя в списке подозреваемых.

– А почему? Потому, что следователю, настоящему коммунисту, не карьеристу, а действительно идейному...

– Бывали такие, - кивнул, внимательно слушавший все это время, Семен Семенович...