Сломанная орбита
Шрифт:
— Вот так-то лучше, — удовлетворенно пробормотал под нос Булавин и отошёл на несколько шагов назад, жестами приказав свои бойцам занять оборонительные позиции.
Зашипев, двери распахнулись.
Космическая станция «СпейсКорп»
мостик
28 апреля 2089.
05 часа 42 минут
Переходной туннель встретил их тишиной, мягким сиянием световых панелей и полным отсутствием гравитации. Осторожно,
Миновав второй шлюз, люди оказались в небольшом квадратном «тамбуре», в каждой стене которого было по массивной взрывостойкой двери. Дверь впереди вела на мостик, боковые шлюзы — к генераторам и, далее, к двигательным отсекам.
В тамбуре и на мостике, находящихся посредине «цилиндра» царила привычная для человека земная сила тяжести благодаря расположенным под палубой «гравитационным сборкам», тогда как генераторные и двигательные отсеки находились в зоне «нулевой гравитации», и чтобы попасть к ним, необходимо было миновать ещё одну систему шлюзов.
— Нам в рубку, — сориентировался Булавин.
После пребывания в невесомости тело казалось каким-то тяжелым и непривычно неуклюжим. Немного размяв конечности, полковник подошёл к замку мостика и, проведя по нему ключ — картой убитого офицера, проворно отскочил в сторону, убираясь с линии огня своих бойцов.
Рубка управления представляла собой большое полукруглое помещение, стены которого были увешаны обзорными экранами, сейчас демонстрировавшими панораму ближнего космоса и далекую матушку — Землю. В центре рядами стояли несколько пультов на два — три рабочих места. Всего мостик вмещал двенадцать человек экипажа.
Согласно изученной Булавиным документации, в рубке постоянно должны были находиться не меньше шести офицеров, в экстренных ситуациях на мостик вызывалась вся дежурная смена. Сейчас же здесь не было никого.
Нет, конечно же, станция была полностью автоматизирована, и, теоретически, могла долгое время существовать и без контроля со стороны человека, но на практике, как минимум раз в месяц требовалось проводить незначительные корректировки орбиты, а без экипажа это осуществить было невозможно.
— Руся, — коротко приказал Булавин, пока его бойцы рассредоточивались по мостику, занимая наиболее удобные для обороны позиции.
Лейтенант Золотова кивнула и подбежала к главной консоли бортового компьютера. Под проворными пальчиками девушки сетевой терминал ожил, и по нему поползли строчки символов на латинице.
— Чтобы получить доступ к внутренней информации, нужен специальный код доступа…
— Обойти сможешь? — не оборачиваясь, спросил Булавин.
— Попробую. Но мне нужно время…
— Действуй.
Спустя полчаса кропотливой работы Руся с усталым, но довольным видом откинулась от консоли.
— Есть!
— Докладывай.
— Я
— Что такое? — по голосу лейтенанта Булавин понял, что возложенные на главный компьютер станции надежды оправдываться не спешили.
— Последняя запись в бортовом журнале относится к 31 марта текущего года… и это стандартный отчет о плановых проверках, и… в общем, ничего необычного.
— Найду этого капитана, лично дам ему в морду! — пробурчал Медведь, неодобрительно покачав головой.
— Если до него уже кто-то не добрался… — мрачно провещал скорчившийся за соседней консолью Скоробейников.
— Не мороси, Сверчок, — поморщился Горилыч. — И без того тошно…
— Постойте-ка… — вдруг пробормотала Руся. — Похоже, капитан всё же вел свои записи и после этого…
— Что ты хочешь сказать? — быстро спросил Булавин, меняя позицию так, чтобы теперь оказаться рядом с девушкой.
— Похоже, кто-то подчистил бортовой журнал. После тридцать первого марта в реестре значатся только даты.
— То есть?
— Если в бортовой журнал было что-то записано, — послушно пустилась в объяснения лейтенант Золотова, — то безвозвратно удалить это нельзя, всё равно обязательно останутся какие-то метки, в данном случае, это даты в реестре заносимой информации. Проблема в том, что для того, чтобы удалить что-то из борт журнала, нужен высший код доступа, какой есть только у капитана и его первого помощника.
— Блин, ну сделали бы, чтобы из бортового журнала и вовсе ничего нельзя было удалить, к чему такие сложности?! — пробурчал Горилыч, и Медведь согласно закивал.
— Это американская система, — пожала плечами Руся. — На наших станциях всё не так. Тем ни менее, я могу с точностью сказать, что записи делались ещё два дня.
— Значит, в последний раз в бортжурнал вносили информацию 2ого апреля? А потом кто-то, предположительно капитан или его помощник удалил её?
— Да, — кивнула Руся. — Но это ещё не все. Смотрите.
Девушка подвинулась в сторону, давая командиру возможность посмотреть на экран.
— А вот и наши пропавшие люди, — сказала лейтенант.
Экран перед Булавиным демонстрировал четкую, яркую картинку с камер наблюдения в одной из лабораторий. Несколько десятков уцелевших в минувшей бойне людей, разбившись на тесные кучки, сидели, броди, разговаривали или спасли на импровизированных «койках», в которые превратились лабораторные столы. Среди них были и одетые в лабораторные халаты люди, и офицеры и обслуживающий персонал станции. Несколько женщин готовили еду, раскладывая по незанятым столам пакеты с сухпайками и саморазогревающимися полуфабрикатами. Большая зелёная надпись над головами людей гласила: «Биологическая лаборатория № 14».