Сломанная роза
Шрифт:
Она приготовилась ответить, но осеклась и пристально взглянула на него.
— Что значит: «хотела»?
Если б Джеанна была мужчиной, Раулю пришлось бы сейчас защищать свою жизнь.
— Я не стану содействовать побегу, Джеанна. Поверьте, это не расположит к вам короля. Но я передам ему все, что вы скажете.
Джеанну обезоружили, но в ее глазах вспыхивал и гас опасный огонек. Мгновение спустя она обдумала его предложение и согласилась, пусть и очень неохотно. Вероятно, именно нежелание признать его
Да, она поистине редкостная женщина.
И, слава богу. Будь таких, как она, чуть больше, мир пошатнулся бы и пал.
— Вы понимаете, как тяжко мне все это?
Рауль вспомнил, как сочувствовал Джеанне, которой пришлось бы стоять в стороне и смотреть на поединок мужа с Лоуиком. Быть может, именно поставив себя на ее место, он начал понимать эту женщину. Он и сам извелся бы, ожидая в бездействии, пока его судьбу и судьбу тех, кого он любит, решат другие. Но не знал, смог бы смиренно сносить порку за поркой ради даже самых близких людей.
Он был бойцом, а не мучеником, и сердцем чувствовал что такова и Джеанна.
— Кажется, я понял, — тихо промолвил он. — Но если вы и впрямь хотите помочь Галерану, оставайтесь здесь, как бы тяжело ни пришлось. — Боже правый, да он читал ей проповедь! — Гром и молния, но это значит, вам придется выдержать еще одну порку!
Джеанна повернулась, взглянула на него.
— Неважно, — спокойно сказала она, и Рауль с изумлением увидел, что она не лжет. — Главное, чтобы король отдал Донату нам, а не Раймонду. И чтобы Галерану не пришлось драться с Раймондом. Ради этого я готова на все.
Рауль удивленно поднял брови.
— Вы не верите, что Галеран одержит верх? Даже если он, по-вашему, слабее, неужели господь допустит, чтобы победил неправый?
— У господа много других важных дел, — резко отвечала Джеанна, — но я как раз уверена, что у Галерана шансов больше. Я видела, как он дрался с вами.
— И что же?
— То, что Раймонд не заслуживает смерти.
Земная твердь под ногами Рауля превратилась в зыбучий песок.
— Вы хотите сказать, что тревожитесь о нем?
— Да. — Она встретила его гнев без малейшего трепета и даже с раздражением. — Рауль, я люблю Галерана больше самой жизни! Но не могу допустить, чтобы ради моего удобства пострадал невиновный.
— Невиновный?!
— А в чем он виноват, бедный парень? Он любил меня. Несчастный глупец, он любит меня до сих пор. Разумеется, к Хейвуду у него не меньше нежных чувств, чем ко мне, и все равно это любовь. Он надеялся на гибель Галерана в походе. Конечно, это недостойно христианина, но вряд ли подобное прегрешение должно караться смертью…
— Но он опозорил вас!
Щеки Джеанны вспыхнули, но голос остался спокойным.
— Разве вы ни разу не спали с замужней женщиной, согласной на это? —
— Возможно, если бы ее муж застиг меня с нею!
Джеанна склонила голову набок, будто ей стало смешно.
— Так что же, Рауль, согласны вы передать королю то, что я скажу, и позаботиться об убедительности моих доводов?
У Рауля вырвались слова, которые не подобает даже тихо произносить в таком месте. Он живо представил себе, как стоит перед королем Англии и его советниками рядом с Галераном и тщится выполнить просьбу Джеанны. Ради мук господа нашего, отчего он сейчас не в Гиени, у себя дома?
Но он понимал, чего добивалась эта хитрая женщина.
— Джеанна, вы все еще хотите бежать.
— Вы не сможете говорить о том, во что сами не верите.
Ее лицо окаменело от напряжения: как видно, она надеялась взять его на испуг. Он и восхищался и злился на эту женщину.
— Я сделаю все, что в моих силах. А теперь позвольте взглянуть на вашу спину. Ведь мне нужно будет поклясться, что я не лгу.
Джеанна покорно вздохнула. В этот миг она удивительно была похожа на Алину. Затем, морщась от боли, стянула через голову вышитую тунику и повернулась к Раулю спиною.
— Я оттяну ворот рубахи, и вы все увидите сами.
Ему приходилось видеть мужчин, избитых бичом до полусмерти; по сравнению с ними Джеанна легко отделалась, но тем не менее он скрипнул зубами при виде иссиня-красных, вспухших рубцов, густой сеткой покрывших нежную кожу.
Неизвестно почему ему снова захотелось свернуть Джеанне голову.
— Сколько ударов за один раз? — спросил он, и сам не узнал своего хриплого голоса.
— Десять.
Джеанна повернулась, и снова кровь отхлынула от ее щек, когда она стала неловко надевать тунику.
Рауль поспешил помочь ей.
— Еще десяти ударов вы не вынесете.
Глупые, ненужные слова. Джеанна взглянула на него, и он понял, что она тоже так думает. Человек может вынести любую боль, если нет выхода. Вернее, один есть всегда: смерть.
Он потер щеки ладонями, укололся о щетину.
— Когда Галеран узнает, что я бросил вас здесь… — Об этом ему не хотелось и думать. — Идемте. Я выведу вас отсюда. Хоть и не знаю, как удастся перелезть через стену…
— Нет, — отшатнулась от его протянутой руки Джеанна. — Вы правы насчет короля. Покорность лучше награждается, нежели неповиновение. И потом, подумайте только, как зачтутся мне мои нынешние муки, когда я окажусь в чистилище! — Она промолвила это легко, в шутку, но на миг силы изменили ей, и губы задрожали, прежде чем она успела закусить их. — Друг мой, взываю к вашему милосердию, постарайтесь, чтобы меня освободили до обедни.