Сломанная тень

Введенский Валерий

– Чушь! Не может быть!

– Ваше величество! Может! Даже цари содомией занимались!

– Клевета!

– Иван Грозный в Исповедании 1572 года покаялся в «чрезестественном грехе чресл».

– Вот тебе бабушка и Юрьев день! – присвистнул император. – Граф! Я вижу, вы свой экскурс по бумажке читаете? Дайте-ка! Так, так… А это что?

– Список, ваше величество! Содомитов из высшего петербургского общества! Сановники, офицеры, дипломаты, чиновники…

– Голландский посланник! А с виду

приличный человек! М-да! Графа У. я хотел министром назначить. Ба! И этот здесь! Но ведь у него же жена! Дети!

– Некоторые содомиты могут и с дамами…

– Я не подозревал, что их столь много! Киршау недавно прожект подавал: «О введении уголовного наказания за содомию!» Так я отмахнулся, полагал, что нравственные болезни лечатся молитвой!

– Если лечатся…

– Постойте! Не сознательно ли Киршау препятствовал следствию? Чтоб не мытьем, так катаньем покончить с содомитами?

– Ваше величество, полковник Киршау – честнейший, порядочнейший человек. Я уверен, его оклеветали…

– Больше слышать о нем не хочу! Отправь его куда-нибудь подальше от столицы! И знаешь, что… Проведи-ка собственное расследование! Знаю я наших полицейских! Бедолагу какого-нибудь кнутом отделают, тот и сознается.

– Ваше величество! Третье отделение не занимается уголовными делами, – напомнил Бенкенштадт. – У нас ни опыта, ни кадров!

– Твой американец кашу заварил, ты и расхлебывай! Кстати, про американца! Передай, что я готов дать ему аудиенцию. Но при условии. Эту историю с убийствами должен забыть!

– Будет исполнено, ваше величество!

Бенкенштадт не рискнул сказать главное – что покровителем означенных в списке содомитов является собственный брат его императорского величества.

На втором этаже, где располагались нумера, Денис сориентировался (налево – с первого по десятый, остальные – направо), нашел нужную дверь и постучал. Ни звука. Неужели обманул маэстро?

– Вы к кому, господин хороший? – к Денису опасливо приближались двое.

Ничего чрезвычайного в том, что неизвестный без спроса поднялся наверх, не было – может, назначено ему, однако в руке посетитель держал пистолет, и портье на всякий случай отрядил вослед коридорного со швейцаром, а посыльного отправил к будочнику.

– В двадцать первый нумер. К приятелю! – безумный взор молодого человека настораживал, однако отвечал он миролюбиво, поэтому, переглянувшись, служащие рискнули подойти ближе:

– Позволите поинтересоваться?

– Для порядку…

– Каков из себя друг ваш?

– А я вам портрет его покажу! – Денис полез под мышку. Альбома не было! – Черт побери! Потерял! Ладно! Опишу! Глаза голубые-голубые, а под ухом родинка!

Коридорный со швейцаром снова переглянулись. Он! Жилец из двадцать первого! Вчера ночью заселился!

– Друг

ваш обедают-с. В ресторации нашей! Может, и вы-с за компанию-с?

– Да! Где? Куда идти?

– На первый этаж! Пожалуйте, пожалуйте!

О пистолете Угаров позабыл, с ним в руке и в ресторацию зашел. Остановился, окинул взглядом присутствующих. Вон! В углу, перед кухней, режет ножом мясо!

Тихон вспоминал вчерашнюю погоню. Вдруг он кого-то убил? Швейцара или угаровского приятеля? Господи, не допусти! Заповедь «не убий» Тихон чтил.

Увы, гастроль окончилась фальшивой нотой. Теперь полгода будет в ушах звенеть, покоя не давать.

Тихон махнул рюмку и тут увидел, что к нему приближается Угаров с пистолетом в руке. Узнает или нет? Не должен – Тихон всегда тщательно подбирал бороды и парики, оттачивал жесты и мимику. Иногда под хорошее настроение пугал домашних – вырядится странником и стоит у ворот, милостыню просит. Потом хохочет, если остатки от обеда вынесут.

Дьявол! Смотрит не отрываясь! Деньги, слава богу, при себе! Прямо с салфеткой на шее Тихон рванул черным ходом вон из трактира.

Перед входом несли вахту лихачи:

– Давай, с ветерком!

– Не замерзнете, барин, в мундирчике-то?

– Для нас, сибиряков, это не морозы! – бодро ответил Тихон, кутаясь в плед.

Пока Угаров пробирался через лабиринты кухни, через пар и чад, мимо клеток с петухами и аквариумов с рыбами, негодяя и след простыл.

– О! Гляди! Еще один без пальта! – указал на него извозчик. – Эй, барин! Никак тоже из Сибири? Прокатиться не желаете?

Угаров, не говоря ни слова, прыгнул в экипаж.

– Куды? – обернулся ванька.

Денис наставил на него пистолет:

– За сибиряком!

К трактиру подъехали на попутной телеге. Завидев будочника с алебардой, Яхонтов догадался: что-то уже произошло. Не по годам резво соскочил:

– Эй! Докладывай!

Будочник мигом узнал сыщика, вытянулся, отдал честь:

– Дык свистели! А мне дык жена дочку сунула, а сама дык в лавку! – В будках полицейские и жили, нередко с семьей. – Пока прибежал, дык и след простыл…

– Чей след? – гаркнул розовощекий Кокурин.

– Не могу знать!

– Юноша с пистолетом за жильцом нашим гоняется! – встрял швейцар.

Быстро выспросив приметы, Яхонтов бросился к ванькам:

– Чья очередь?

– За деньги, Кузьмич, али за так? – вкрадчиво спросил один.

– За этак! – Кокурин предъявил пудовый кулак и взобрался в пролетку вместе с Яхонтовым.

– А ужинать чем буду? – возмутился извозчик.

– Щас саблей поужинаешь! – пообещал Кокурин.

– За ними! – заторопил Яхонтов.

– Петр Кузьмич, может, свистнуть, чтобы подмога следом? – предложил помощник.