Сломанное время
Шрифт:
«Сейчас, сейчас, мразь…»
Перекрутив обеими руками ошейник, Гоша сцепил за спиной кобеля ступни и сжал колени что было сил. Доберман почувствовал смерть сразу. Он рвался из ее лап, но она его не выпускала…
– Арчи! Ты хочешь, чтобы я тебя выпорол?!
Слова эти раздавались метрах в семи, за углом, о который Гоша едва не сломал позвоночник собаке.
Собрав силы, он сдавил ошейник так, что руки зашли одна за другую. И он выпрямился, чтобы увеличить рычаг давления на поврежденный круп собаки…
Горло не выдержало первым.
Мужчина тридцати лет. Плотный, светловолосый, с прямым длинным носом и глазами навыкате – карими, заспанными глазами. Он был одного роста с Гошей, но, в отличие от последнего, был сыт и полон сил. Мужчина остановился так резко, что почти вступил в противоречие с законами физики.
Его глаза стали еще больше, казалось, они выпрыгнут из глазниц и запрыгают по полу, когда он увидел лужу крови, скребущего в агонии лапами пол Арчи и черного от сажи, словно негр, человека…
У Гоши был только один козырь – стремительность. И он решил не расточать это преимущество попусту. Когда рука мужчины опустилась – Гоша краем глаза даже не видел, а чувствовал, что она легла на тяжелую кобуру, – он бросился на мужчину, вцепившись ему в горло.
Они упали на пол, и послышался щелчок открываемой кобуры. Правая рука охранника была свободна, ему оставалось лишь выдернуть оружие, чтобы стать в схватке лидером.
Прижав его руку локтем, Гоша привстал на ногах и, обрушиваясь, как пресс, ударил кареглазого лбом в лицо. Глаза хозяина Арчи помутнели, и насыщенный цвет их посветлел. Гоша видел, как дрогнула кожа на скуле охранника и внутри его что-то дрогнуло и затрепыхалось. Привстав, Гоша повторил свой удар.
И теперь, смешиваясь с собачьей, в лицо ему хлынула кровь человеческая…
Одна из комнат в коридоре оказалась отпертой. В ней царил полный мрак и пахло так же, как и в той, где остались Гудзон и тварь…
Сначала Гоша перетащил туда Арчи. Заволок за лапы и зашвырнул, как мог, подальше от прохода. Ведь ему нужно было убрать еще тело кареглазого. Жив ли он? Скорее всего, еще да. Но можно ли говорить с такой долей уверенности через пару часов, если им не займется доктор? Гоше было на это наплевать.
Он расстегнул и снял с охранника пояс. Быстро рассмотрел все, что к нему прилагалось – баллончик с перцовым газом, револьвер, два запасных барабана к нему и палка из литой резины. Нацепив на себя пояс, Гоша вдруг почувствовал, как ушла на задний план усталость. Надолго ли?
Когда он затаскивал охранника в комнату, он услышал странные звуки. Кажется, Арчи выжил… «Если он с таким чавканьем зализывает себя, значит, жив, мерзавец… – подумал Гоша. – Не хватало еще, чтобы он очухался и поднял здесь вой!»
Вынув из кожаной петли на поясе тяжелую палку, он нащупал рукой выключатель и нажал на клавишу.
Свет вспыхнул, и Гошу оглушил дикий рев…
Дрожа
Гошу качнуло вперед. Не сдержавшись, он согнулся пополам, и его вывернуло…
Он не смог затащить живого еще охранника в эту комнату.
– И собаку не нужно было… – прошептал он и снова переломился у стены. – Кровь на полу… Ее никуда не спрячешь… Думай, Гоша, думай, нельзя ошибаться так нелепо… пять минут потеряно…
Он хотел побежать по бесконечно длинному коридору, но вдруг потерял к этому интерес. В конце концов, Гудзон хоть и спятивший, но он не тварь, человек. И не из чужих…
Его не переставало трясти от увиденного. Гоша так и ворвался в комнату к Гудзону – залитый кровью, с потеками сажи на лице, в треморе. Он включил свет, и Гудзон вжался спиной в стену. Нижняя челюсть его дрогнула.
– Некогда обмениваться впечатлениями! – сдернув с пояса ключ, который, очевидно, подходил ко всем наручникам комнат, Гоша освободил руки Гудзона от браслетов. – Убираемся отсюда!
– Куда?
– Куда коридор ведет! С руками все в порядке?
Кормили пленников здесь, видимо, неплохо, потому что единственное, что тревожило Гудзона, были израненные руки.
– Терпеть можно. А с вашей что?
– Эта сволочь Арчи приложился. Дрянь!
Они бежали по коридору, и Гоше эта пробежка давалась с большим трудом, чем шестидесятилетнему Гудзону. В конце коридора они добрались до огромной стеклянной двери. Вынув из кобуры револьвер, Гоша отступил и прицелился. Грохот раздавшегося выстрела заставил Гудзона чертыхнуться.
– Они же нас услышат!
– Посмотрите на потолок, приятель! Через каждые двадцать метров камеры! Они нас давно видят!
– Как они могут нас видеть, если здесь никого нет?
– Камеры!
– Какие камеры?! Что такое ка…
– Вон те! – Гоша указал стволом револьвера на один из глазков и врезал ногой по двери, электронный замок которой он только что выбил выстрелом.
– Я ничего не понимаю – там кто-то за стеной смотрит в это стекло?..
– Неважно! Если человеку хочется, чтобы его считали дураком, то так тому и быть!
– Мне не нравится быть дураком, просто мне иногда кажется, что со мной все происходит во сне! Как вас зовут?
– Гоша. Зачем вы разговариваете с этим дурацким акцентом?
– Это не я, это вы все тут разговариваете с дурацким акцентом!
Они бежали по коридору, держась одной из стен. На этот раз вместо бетона в качестве стен использовалось стекло. Десятки дверей, которые они оставляли за спиной, обозначали, скорее всего, комнаты. Только вряд ли это крыло предназначалось для содержания тварей.