Сломанные ангелы
Шрифт:
Увидев меня, Крюиксхэнк приветственно замахала рукой.
– Хорошо спали? – спросил я в ответ. Она широко улыбнулась:
– Да как мертвые!
В дверях общего купола нас встретил Хэнд, сверкающий свежевыбритым лицом и покрытием из новенького «хамелеона». В воздухе летали частички того, что, по моему предположению, могло сыпаться из его волос. Хэнд настолько походил на денщика, что захотелось дать ему в зубы – с утра, для порядка.
– Доброе утро, лейтенант, – сказал Хэнд.
– Доброе.
– Как отдохнули?
– Плохо.
Внутри общего купола
– А, Ковач. Отлично. Если не возражаете, я попрошу вас отправиться на небольшую экскурсию. Вдвоем с Сунь прокатитесь на гравитационном скутере.
Я зевнул.
– Приятная перспектива.
– Да, но не это главное. Нужно расставить датчики внешнего кольца охраны – так, чтобы мы имели фору в несколько километров и могли бы ответить на вероятное нападение. Датчиками займется Сунь, но кто-то должен прикрыть ей «задние полусферы». Постоите за турелью. Хансен и Крюиксхэнк начнут с севера и пойдут в глубь побережья. Вы направитесь на юг с тем же заданием. – Тут он улыбнулся. – Посмотрим, сойдетесь ли вы в средней точке маршрута.
Я кивнул:
– Хорошая шутка. – Сев на стул, я принял расслабленную позу. – Предпочитаете наблюдать, Сутъяди? Вызывает привыкание.
Поднявшись к отрогам Дэнгрека, мы смогли оценить опустошение, прошедшее по Заубервиллю. У самой оконечности полуострова – там, где находился эпицентр взрыва, – образовался уже заполненный морем кратер, совершенно изменивший очертания береговой линии. Периметр кратера был затянут дымом, и я разглядел множество пожаров, огни которых отмечали места былой политической активности словно маяки.
От активности осталась радиоактивность, а от городских построек не осталось ровно ничего.
– Нужно было отдать его Кемпу.
Я произнес это, обращаясь в основном к свежему морскому ветру.
– Принимая решения, он не валандается с комиссиями. Ему нет дела, как это выглядит. Если Кемп видит, что проиграл – бах! И с небес обрушивается пламя.
– Что? Это ты мне?
Сунь Липин никак не могла оторваться от начинки охранной системы, только что установленной нами.
– Нет, не совсем.
Она с сомнением подняла бровь:
– Разговариваешь сам с собой? Нехороший знак, Ковач.
Хмыкнув, я пересел на место стрелка. Наш гравицикл стоял на траве немного скособочившись, но турель с лазерами «Санджет» четко держала горизонт. Время от времени автоматика поводила стволами влево-вправо – то ли из-за колыхавшейся травы, то ли реагируя на мелких животных. Странно,
– Ладно, с этим все.
Сунь закрыла лючок техобслуживания системы. Выпрямившись, она мельком взглянула в сторону турели, довольно нетвердо стоявшей на ногах. Сперва лазеры уставились прямо в землю, а затем обратились в сторону горной гряды. Установка снова выпрямилась в момент, когда из верхней части корпуса высунулись стволы ультравибраторов, словно напоминая о своем назначении. Гидравлика тут же перевела установку в нижнее положение, прижав к земле так, чтобы сделать незаметной для приближающегося врага. Из-под вооружения высунулся гибкий метеодатчик. Боевая машина до абсурда напоминала покалеченную лягушку, изувеченной лапкой пробующую воздух перед собой. Я включил микрофон.
– Крюиксхэнк, это Ковач. Ты на связи?
– Что еще делать бедной девушке? Где ты, Ковач?
– Только что установили шестой номер. Ищем место для пятого. Полагаю, скоро будем в прямой видимости. Не забывайте ставить свои метки так, чтобы они читались.
Я услышал, как она возмущенно фыркнула:
– Только не надо. Не надо бабушку лохматить. Ковач, тебя сколько раз убивали?
– Не один раз, – сознался я.
– Ну так и заткнись, пожалуйста, на хрен.
– До скорой встречи, Крюиксхэнк.
– Не попадись мне первым. Конец связи.
Сунь наконец забралась на гравицикл.
– Ты ей нравишься, – сообщила она, обернувшись ко мне через плечо. – Кстати, просто для информации: Амели и я провели больше полночи, слушая о том, что она с тобой сделает, окажись вы в запертой спасательной шлюпке.
– Хорошо, что предупредила. Надеюсь, ты не поклялась хранить ее тайну?
Сунь завела мотор, и над нами встал на место ветровой щиток.
– По-моему, идея как раз обратная: чтобы мы рассказали тебе, и как можно скорее. Знаешь, эта девочка – с Лимонских гор под Латимером. Насколько я помню, тамошние красотки не берут в голову, если нужно взять… – Она повернулась ко мне:
– Это ее слова, не мои.
Я идиотски ухмыльнулся. Сунь продолжала, не отрываясь от управления:
– Понятно, откладывать ей не стоит. Еще несколько дней – и ни у кого из нас вообще не останется как-нибудь стоящего полового чувства.
Шутки кончились. Моя улыбка увяла сама собой.
Взлетев, мы медленно пошли над гребнем гор, держась со стороны моря. Полет на гравицикле доставлял удовольствие даже с тяжелогружеными багажными отсеками. Несмотря на встречный ветер, мы разговаривали, не напрягаясь.
Внезапно Сунь спросила:
– Как думаешь, наш археолог откроет ворота? Кажется, она обещала.
– Если не она, тогда кто?
– Кто, если не она, – задумчиво повторила Липин.
Я тоже задумался и вспомнил о лечении психодинамики Вордени. Казалось, тогда с нее сняли давно засохшую повязку, плоть под которой уже начала разлагаться. Но внутри ее психики оставалось целым ядро, не затронутое повреждениями и сохранившее способность к сосредоточенному действию. Способность, позволившую выжить.