Сломанные вещи. Часть 2 из 4
Шрифт:
ЧАСТЬ 2. ВНИЗ. 26 НОЯБРЯ. НЕСОВЕРШЕНСТВО. 33.
Снова муторные, выматывающие сны. Утром – головная боль, даже моргать больно, и на каждом движении глаз голову сжимает ещё больше. Ампула с обезболивающим. Подождать, пока подействует. Всё так привычно.
Сина нет. Как и его куртки на вешалке. Естественно, он ведь должен был её надеть, на улице зима. Но все мои усилия мыслить здраво не помогают от скребущего в груди беспокойства. Вчера я была уверена, что мы нашли общий язык, что есть надежда на будущее, но сегодня всё растаяло, как снег под весенним
Горячие струи душа.
А вдруг он ушёл насовсем? Лёгкое беспокойство мгновенно превращается в панику, пульс подскакивает. Я показалась ему навязчивой? Наверняка! Слишком много разговоров, а ведь он говорил, что ему это неинтересно…
Стандартные кнопки кофемашины.
Нужно успокоиться. Он рассудительный, он бы предупредил. В конце концов, он провёл несколько лет в затхлой квартире – ничего удивительного, что теперь хочет прогуляться. Я ведь говорила, что он волен ходить куда хочет, один. Всё будет нормально. Он вернётся.
Голос-в-голове авторитетно заявляет: Нет.
Лета, дыши. Это всего лишь паника. Ты мыслишь неадекватно, не поддавайся, просто не обращай внимания.
Но Голосу-в-голове невозможно сопротивляться, так что он продолжает как ни в чём не бывало: Ты знаешь, что это правда. Ты с самого начала знала, что он уйдёт. Так почему не сейчас?
Я мямлю: Но вчера он остался со мной. Хотя мог уйти сразу после проверки. Или игнорировать. К чему эти разговоры – про фильм, про живопись, – если он планировать исчезнуть безо всяких объяснений?
Голос-в-голове кривится снисходительно: Из вежливости. Знаешь, люди так делают. «Ты похожа на эльфа» – ха! Это всего лишь случайная ассоциация. Ничего. Не. Значит. А ты уж нафантазировала любовь на века. Дура.
Несколько глубоких вдохов. Ладно, это был не комплимент. Но ведь и не оскорбление? Син относится ко мне нормально. Если бы я была ему отвратительна, он не стал бы спрашивать про любимые картины, ведь так?
Оглядываю гостиную. Пора прибраться. Ещё в первый вечер обещала, но так ничего и не сделала. Типичная Лета. Может, он ушёл, потому что не захотел жить в свинарнике.
Включаю музыку, дёргаю привычный список вперёд-назад. Всё приелось. Раздражает!
Через полчаса, не выдержав, переключаю на рандом.
Ещё хуже! Бесит!
Ладно, зато с гостиной покончено, осталась кухня.
Может, радио? Приёмник в дальнем углу кухни запылился настолько, что выглядит не стильным винтажным аксессуаром, а рухлядью. Листаю список жанров. Ретро-блюз. Не знаю такого, но ритм подходящий для танца. Дадим ему шанс.
Отдраив барную стойку, принимаюсь за посуду. Не доверяю я ножи посудомойке, испортит ещё.
Голос-в-голове ехидно шипит: Куда уж портить, ты режешь ими лимон к текиле.
И это правда. Год назад я по минутной прихоти купила замечательные метательные ножи, которыми теперь пользуюсь на кухне. Глупо, правда? Конечно, поначалу я бросала их в мишень – вон, специально для неё забила гвоздик на стене прихожей. Образ жизни крутой девушки: одной рукой помешиваешь утренний кофе, другой – непринуждённо попадаешь в двадцатку. Однако оказалось, что в этом я так же плоха, как и во всём прочем. А поскольку я ещё и обожаю наказывать себя, судьба красивых
Но всё же мою их вручную. Тешусь надеждой, что когда-нибудь научусь попадать в цель. Когда-нибудь стану этой крутой девушкой из фантазий. Ну вдруг.
Хм, а этот ретро-блюз хорош! Гитара бренчит залихватски, вокалист требует налить ещё – сразу ясно, что наш человек! И голос у него приятный. Плеснув себе вина, чокаюсь с динамиком радио.
К концу бокала жизнь становится хороша настолько, что я достаю мишень и вешаю её на законный гвоздик. Отхожу в дальний конец кухни, к кофемашине и приёмнику, который делаю громче. Провожу пальцем вдоль блестящего лезвия. Хороший малыш. Острый. Может, и к лучшему, что у меня нет для тебя другого применения. Или ты скучаешь? Хотел бы попробовать человеческой крови?.. Нет, стоп! Я берегу их! Хотя, может, в итоге и до этого докачусь. А пока – примеряюсь и запускаю нож в мишень. Пятёрка, самый край. Что ж, хотя бы попала.
Следующая песня, медляк, начинается с проникновенно-низких переборов гитары. Я тоже сбавляю темп, вслушиваюсь, доливая в бокал ещё глоток. Совсем чуть-чуть. Прокуренный баритон рассказывает, что поезд привёз его в Вавилон, где он встретил женщину своей мечты. Мне редко нравятся песни с первого раза, но здесь я сразу верю и баритону, и его гитаре. Бёдра невольно двигаются в ритм музыке, и даже хочется подпевать.
На припеве гитара рявкает агрессивно, песня становится ещё лучше, а вино уже наполнило мою голову чудесным ощущением лёгкости. Закрываю глаза, чтобы отвлечься от набившей оскомину обстановки, – никакой вины за беспорядок в квартире, никаких ошибок, только пустота в голове, музыка и приятный мужской голос. Я так давно не танцевала…
Во втором куплете женщина тоже оказывается Вавилоном, высасывающим душу из обладателя проникновенного баритона. Ох, как я его понимаю… Некоторых людей просто тянет в больные отношения, вот как во вчерашнем фильме: вроде и знаешь, что это не любовь, а что-то вредное и неправильное – но так сладко, и сердце замирает в предвкушении, и кажется, что на этот раз всё будет по-другому, всё получится… «Эй, красотка, зачем тебе моя потерянная душа?» – спрашивает баритон равнодушно, словно уже привык к такой жизни и сам знает ответ, а я, воображая себя той самой грациозной красавицей, к которой он обращается, извиваюсь на сцене прокуренного стрип-клуба, опускаюсь на широко разведённые колени…
Припев рявкает тяжёлым риффом, я резко откидываюсь назад, на правую руку, выгибаюсь дугой… И задеваю левой рукой что-то, чего в проходе кухни быть не должно.
Сердце останавливается на пару секунд. Распахиваю глаза: вверх ногами – пол кухни, чёрные милитари-ботинки и серые штаны. Неловко шлёпнувшись на задницу, разгибаюсь обратно с такой силой, что мышцы спины простреливает болью. Боги милостивые, он всё это время стоял у меня за спиной?!
Вскочив, лихорадочно ищу кнопку радио, чтобы выключить музыку, и в этот момент на затылок ложится тёплая ладонь. От испуга я вздрагиваю, отмахиваюсь, сбрасывая её с себя, будто ядовитого паука.