Сломанные вещи. Часть 3 из 4
Шрифт:
– Может, попробуешь расслабиться? Секс – это приятное занятие.
Я криво улыбаюсь.
– Не в моем мире.
Он медленно гладит мою спину через покрывало.
– Тогда прекратим.
Я разглядываю чёрную стену справа и кусаю губы. Конечно. Проклятье. Я, как обычно, всё запорола. И второй попытки не будет.
Син утыкается носом в мои волосы.
– Но ты не хочешь.
Я молчу. Какая разница, чего я хочу, если не могу.
– Хорошо. Тогда попробуй расслабиться. Я чувствую твои показатели. Я сразу остановлюсь.
– И мы никогда не дойдём до пиццы, – фыркаю я, не отрывая взгляда от стены. – Умрём тут от старости.
–
Я честно прислушиваюсь к себе. Ничего обнадёживающего. Возбуждение исчезло бесследно.
– Я – на кровати и без штанов. Боюсь, это предел моего доверия. Слушай… Может, ты сделаешь всё сам? Как хочешь. Просто не обращай на меня внимания.
Может, если сейчас ему понравится, он захочет повторить – а в следующий раз у меня, возможно, получится лучше.
– Сделать, как я хочу? – его голос звучит удивлённо. – Разве я не должен сделать то, что приятно для тебя?
– Извини, у меня вряд ли получится, – я по-прежнему изучаю стену. – Я слишком напрягаюсь и… Не хочу, чтобы ты два часа со мной возился, а в итоге всё равно кончится ничем. Пусть хотя бы тебе будет приятно.
Син молчит. Но хотя бы не убирает руку с моего плеча.
– Ляг на живот?..
Бросив на него подозрительный взгляд, я всё-таки вытягиваюсь на кровати, накрывшись покрывалом. Нет уж, я не готова его снять, даже учитывая, что на спине шрамов почти нет. От страха закрываю глаза, так спокойнее. Судя по звукам, Син раздевается. Забирается ко мне. Справа – приятный жар горячего тела. Я прижимаюсь боком теснее. Впрочем, это больше похоже на попытку согреться, чем на что-то сексуальное.
Однако тепло отодвигается, потому что Син приподнялся на локте и теперь гладит мой затылок. Ладно, это ощущение привычное, я могу его принять. Ладонь скользит ниже, на плечо. Я немного расслабляюсь. Прикосновения к спине кажутся безопасными.
Наклонившись к уху, Син тихо говорит:
– Думай только о языке и руках. Сконцентрируйся на этом ощущении. Если что – я сразу остановлюсь.
Я верю ему? Насколько я вообще способна доверять хоть кому-то? Жмурясь, мычу согласно. Как будто на приёме у врача перед болезненной процедурой.
Пальцы поднимаются выше, зарываются в волосы, приподнимают их, по оголившейся шее легко пробегает кончик языка. Ой, щекотно… Но не страшно. Язык исчезает, теперь Син покусывает мою шею сзади. Нащупав на кровати его другую руку, сжимаю запястье, большим пальцем глажу ладонь – чтобы показать, что мне нравится.
Его рука спускается, гладит плечи, разминает мышцы. Хорошо. Пока что я расслаблена. Может, получится.
Лопатки. Всё нормально.
Но когда ладонь опускается на поясницу, я напрягаюсь так, что забываю дышать. Сдерживаюсь, чтобы молчать, но в его запястье вцепилась изо всех сил.
Син тут же возвращается к лопаткам, шепчет:
– Я не буду трогать руками ниже, хорошо?
– Угум, – получается странный звук сквозь закушенные губы. Боги, такое ощущение, что меня тут пытают.
Погладив плечи ещё немного, говорит:
– Когда я целовал спину, кажется, ты чувствовала себя нормально?
– Мм. Вроде.
– Мне пришёл в голову один вариант. Если я лягу сверху, но не буду трогать тебя руками? Только поцелую.
Звучит непонятно. Но более-менее безопасно. И он говорил, что остановится, если я скажу. Что ж…
– Хорошо. Ну, шею можно. Волосы там. Только не сильно.
– Понял.
Син приподнимает покрывало
По пояснице смазанно проезжается что-то непонятно-тёплое и чуть влажное, а пока я недоумеваю, что за часть тела это может быть, Син накрывает меня всем телом, и его член, более жаркий, чем всё остальное, ложится между ягодиц: покалывая кожу жёсткими волосками, ниже тяжело прижимается мошонка, а выше – как раз там же, на пояснице – горячая влажная головка. В сознании мгновенно взвивается паника. Это, оказывается, он?! Я не готова, я не смогу расслабиться, почему так быстро?! Син сразу накрывает ладонью мою шею, шепчет:
– Ш-ш, я ничего не делаю. Совсем ничего.
Перевожу дыхание, стараясь справиться с эмоциями. В самом деле, Син только мягко разминает мышцы шеи, наполняя их приятным теплом, покусывает плечо и всё. Вторая рука лежит на кровати, я могу её видеть, это успокаивает.
Однако ощущение, что я обязана расслабиться побыстрее, давит. Ему наверняка уже надоело со мной возиться. Нужно скорее дать ему то, ради чего он и делает всё это.
Нет, ни при каких условия не выйдет вставить в меня такой большой член. В прошлый раз не получилось, и теперь не получится. Как, вообще, люди занимаются сексом? Ладно бы пенисы были, там, три сантиметра… Ну ладно, пять… Такой ещё может поместиться внутри. Но они же огромные! И я даже заранее знала, что у Сина – не пять сантиметров. Видела же фото Марка. Да, на снимках в сети это выглядит классно, но пытаться засунуть такое в себя – больше похоже на самоубийство, чем на приятное занятие. Ничего не получится, о чём я только думала!
Через некоторое время всё же отвлекаюсь на ощущение языка, извилисто гуляющего по моей спине. Он спускается вдоль позвоночника, и вместе с языком всё жаркое тело Сина двигается вниз. Затем, тут и там прихватывая кожу зубами, Син возвращается к плечам, а его член легко скользит вверх по моей коже, чуть щекотно. Снова вниз. На этот раз язык добирается до поясницы, и я резко выдыхаю от неожиданного удовольствия. Вверх. Син прикусывает загривок сильнее. И вниз.
Теперь на заднюю поверхность шеи ложится комфортно-тёплая ладонь. То ли от этого, то ли от гипнотизирующего движения туда-сюда меня охватывает странное, непривычное чувство: восприятие кристально-чёткое, но нет ни страха, ни напряжения, ни обычной скачки мыслей. Кажется, что я сплю, хотя воспринимаю всё ясно. Вот теперь я действительно могу сконцентрироваться на руках и языке Сина, на тепле его тела, закрывающего меня от пугающего мира, от зимы за окном, от всех проблем. Ощущение скользящего по мне члена уже не так пугает, даже кажется приятным.
Вниз. Вверх. Вниз. На следующем движении вверх он мягко прижимает мой таз к кровати, и член скользит между бёдер. На периферии сознания мелькает ощущение опасности, однако это движение по-прежнему воспринимается как естественная часть движения всего его тела, поэтому мои мышцы не напрягаются, а вскоре лёгкие покусывания шеи отвлекают внимание.
Вниз. Кончик языка щекочет поясницу, и это настолько приятно, что, когда на движении вверх Син вжимает меня в кровать сильнее, я не напрягаюсь. Всё, о чём хочется думать, – это оглаживающее мою кожу тепло и сильное биение его сердца, когда он прижимается ко мне всем телом.