Сломанные вещи. Часть 3 из 4
Шрифт:
– Это важно.
– Ла-адно, – я неохотно отрываюсь от него, отступаю. – Правильно ли я поняла, что грабитель – ты? И во время… этого всего тебя ранили.
– Да.
– Покажи куда.
Поднимает футболку – справа, ниже рёбер. Свет падает чуть сбоку, выделяя углубление в коже. Я касаюсь осторожно. Горячее.
– Не болит?
– Нет, – он усмехается над моей наивностью.
– А где взял органику?
– В квартире Дэна. То, что осталось после первого ремонта. Ты не видела контейнер в морозилке?
– Я туда не заглядываю.
Не
– Нужно показать тебе кое-что.
– Не хочу, – закрыв глаза, качаю головой, потираясь лицом о его футболку.
– Это важно, – повторяет с напором.
– Нет!
– Лета…
Ну всё, теперь я точно не оторвусь от него. Жмурясь и сжимая его в объятиях, требую:
– Скажи ещё раз.
– Это важно.
– Не это! Моё имя.
– Лета?..
– Мм…
Легонько поглаживая мою спину, Син ждёт, но я в самом деле не планирую менять положение.
Вздохнув, он подхватывает меня на руки и через пару шагов садится на диван, усаживает меня на колени. Вынимает из-за диванной подушки что-то чёрное. Бумажник.
– О, ещё один нелегальный способ заработка? Глядишь, скоро на особняк накопим. – Син делает несчастное лицо, и я закатываю глаза. – Ладно-ладно, тупое чувство юмора. Так чьё это?
– Человек вчера следил за тобой на улице.
– Уверен, что за мной?
– На сто процентов. А ночью отирался на пожарной лестнице возле окна спальни.
Сердце сжимается от страха. Лихорадочно вспоминаю, насколько плотно закрыты жалюзи. Небольшие щели есть. Достаточные, чтобы следить, как я сплю? Вряд ли, однако всё равно на душе гадко.
– Я думала, ты вчера по своим делам ходил.
– Закончил раньше, решил найти тебя.
– Мм, ясно. То есть ты тоже следил.
– Я всё-таки твой телохранитель. Должен я делать хоть что-то?
– Ладно уж, – невольно улыбаюсь от мысли, что он беспокоится обо мне. – Если тебе так хочется. Тем более, если тут какие-то маньяки бродят… Подожди, ты его убил?!
Син глубоко вздыхает и размеренно говорит:
– Нет, я его не убил. – Поняв, что я жду продолжения, раздражённо закатывает глаза и ворчит: – Ну ладно, немного толкнул, и он упал с пожарной лестницы.
– То есть умер?!
– Нет! Сломал ногу. И руку. Но я любезно вызвал ему помощь.
– Это хорошо, – я сразу успокаиваюсь. – Но как ты позволил ему ранить тебя?! За такое надо было оторвать
Улыбнувшись, Син поучительно говорит:
– От этого он бы точно умер.
– Ла-адно… Пусть живёт, так и быть. – Не сдержавшись, добавляю: – Мудак.
– Что до причин моего повреждения, я был ограничен в маневренности. Чтобы он меня не увидел и не мог опознать.
Смотрю на бумажник, лежащий на кофейном столике, но брать его в руки желания нет.
– И что там? Кто он такой?
– Документы чистые. Официально работает в небольшой организации, занимающейся ремонтом. Военная подготовка, хотя данных о службе нет. Скорее всего наёмник, не особо высокого уровня, слишком невнимательный. Есть предположения, кто заказчик?
Чёрт, всё-таки беспокойство уже вернулось – проклятый мир с проклятыми проблемами! – и я слезаю с колен Сина, пересаживаюсь на кресло напротив. В обнимку с ним вообще думать не могу.
Размышляя, успеваю сжевать два тако и выпить стакан апельсинового сока. Наконец выношу вердикт:
– Думаю, это или отец, или кто-то из «Психушки». Необязательно сама Таиса, может… Да кто угодно. Любой, кто видел мой чип. Решили проследить, не знаю…
Однако Син прерывает мои рассуждения:
– Отец мог послать наёмника следить за тобой? Зачем?
– Не знаю. Просто так, чтобы не расслаблялась. Он любит напоминать, что контролирует меня, в курсе всех дел. Сладкое ощущение власти. Когда я переехала сюда, пару раз замечала людей на улице. Поначалу испугалась, потом всё же догадалась позвонить отцу.
Когда я заметила первого из тех парней – через неделю после «Георгины», – от паники отшибло всякое соображение. Думала, умру от сердечного приступа прямо посреди улицы – или этот человек меня убьёт. Я была уверена, что это один из приятелей того портового мужика, что они наконец-то меня нашли. Не помню, как добралась до квартиры. Забилась в угол тёмной прачечной – это самое дальнее помещение от входа – и ревела, трясясь от ужаса.
А когда выбралась оттуда – на четвереньках, чтобы не было видно из окна, – опустила все жалюзи. Именно с тех пор я и живу с закрытыми окнами.
Следующую неделю провела под входной дверью, прислушиваясь к шорохам в коридоре. Сначала пыталась спать на диване, но, стоило задремать, тут же мерещились звуки – будто кто-то подходит к двери или ковыряется в замке. В конце концов я забаррикадировала вход тумбочкой, рядом с которой и обустроила спальное место.
Сигареты быстро закончились. Припасы в баре продержались дольше – вот тогда я и опустошила все эти бутылки на полках, – но в конце концов тоже иссякли. Пришлось обходиться слабеньким успокоительным из доставки и тоннами марципана – не знаю почему, но в тот момент мне безумно его хотелось. Целыми днями только марципан и жевала. Теперь видеть его не могу.