Сломанные

Абрамова Маргарита

– Пап, - была очень рада его видеть. Он выглядел осунувшимся, худой, но жилистый. Цвет лица бледный, хотя откуда взяться загару на «местном курорте»?! Но синяков или других следов побоев не наблюдалось, движения были плавными, не скованными, всегда тщательно за этим следила, ведь не всегда удары могут быть заметны на коже.

– Привет, милая, - мы обнялись и слезы было трудно сдерживать, казалось, моргнешь лишь раз и они прорвутся потоком, не остановить.

– Прости меня, - он отстранился посмотрел в мои глаза и, конечно, сразу все понял.

– Ты сняла блок?- в его голосе отчетливо

чувствовалось волнение.

– Нет, он сам... Что все произошло, когда я хотела заняться любовью с мужчиной мне было стыдно говорить, как такое сказать отцу. А как объяснить по-другому не придумала.

– Даш, ты была у Кирилла Андреевича?

– Да, пап, когда все случилось, Родион отвез меня в больницу.

– Родион? Кто это?
– я и не заметила как сама обронила его имя и сейчас еще больше заволновалась, врать не хотелось, да он сразу распознает ложь.

– Он был со мной, когда все произошло, он мой… друг, - вначале мы договорились о дружбе, так что минимальный обман с моей стороны.

– Друг? Даш, может стоит вернуть все как было?! Как ты себя чувствуешь?

– Пап, я попробую двигаться сама…

– И что ты себе придумала, за что это я должен тебя прощать? – вернулся он к моим словам.

– Пап, не нужно... Это я виновата, что ты здесь… Ведь не было никакой врачебной ошибки?

– Кто тебе сказал? Кирилл?

– Нет, я сама догадалась…

– Милая, это мой выбор, это я так решил, это я слаб и выбрал легкое решение, хотя должен быть с тобой и поддерживать тебя, а не оставлять одну.

– Что ты такое говоришь?!

– Подожди, не перебивай, ну вот... Сбился...

Я улыбнулась, и сейчас он шутил, старался скрасить темные участки, в то время как мне хотелось плакать.

– Я сделал… Я понесу наказание и …Перед Богом тоже…

– Пап…, - так трудно было все это слушать.

– Если ты решила двигаться вперед, то никакое чувство вины здесь не должно быть.

– Я знаю…

– Пообещай мне, что не будешь нервничать из-за этого, ты достаточно настрадалась.

Я кивнула, хоть и не была уверена, что у меня быстро получиться переварить полученную информацию. Я предполагала такое, но оказалось, что услышать стопроцентное подтверждение своей теории было тяжелее.

– Вот и умница, выдумала тоже, это я должен просить у тебя прощения, иди сюда…

Я встала и снова обняла его, этих объятий мне сильно не хватало.

– Расскажешь о Родине?

– Да особо нечего рассказывать, он хороший мужчина…

– Мужчина? Не парень?
– взволнованно уточнил, обеспокоено на меня смотря.

Ох, не следовало вообще заводить этот разговор, отцу вряд ли понравится, что я общаюсь с мужчиной почти его возраста. Но так уж вышло, что мне больше никто не нравится и дальше поцелуев ничего не выходит, да и с Родионом не зашло, хоть мне и хотелось. Как никогда и ни с кем. Только... Лучше сейчас не думать об этом, а то еще чего отразится на лице, меньше всего хочется огорчать еще больше близкого человека.

– Да он несколько старше, но он хороший человек...

– Даш, прошу тебя, будь осторожнее... Я хотел бы с ним познакомится…

– Пап, ну не сюда его приводить?!

– Почему бы и нет, если у него серьезные намерения.

–

Не знаю, я не хочу торопиться.

– Я понимаю, милая, но тебе нужен хороший человек рядом, настоящая семья, кому ты сможешь доверять, получить исцеление... Я знаю пока рано говорить обо всем этом, но я хочу, чтобы ты не избегала всего этого, но была аккуратной.

– Я постараюсь…

– Просто слушай свое сердце.

– Хорошо, - больше всего на свете хотелось сказать отцу, что я его люблю, но признание так и осталось не высказанным, почему так трудно...

– Я рад, что ты пришла…

– И я, - одинокая слезинка все же предательски скатилась по щеке.

– Ну-ну, не нужно, я хочу видеть твою улыбку.

Я выходила от него, поцеловав на прощанье и улыбаясь.

Но улыбка быстро померкла, как только ушла от отца. И прохладный воздух улицы не помогал привести голову в порядок. При отце держалась как могла, а сейчас казалось, что силы покинули меня. Присела на лавочку, так кстати поставленную рядом, облокотилась спиной на ее спинку, на некоторое время прикрывая глаза. Немного мутило, а перед глазами летали мушки, а так можно о них не думать. Комок из переживаний превратился в огромный снежный ком. Удаться ли мне все это распутать, отпустить ту страшную часть моей жизни, все еще преследовавшую меня, от которой старательно убегала, старалась просто вычеркнуть и забыть. Но нельзя жить в неведенье, ведь правда действительно рано или поздно станет ясна. Я была рада, что в моем случае получилось раньше, чем быстрее начну прорабатывать свое прошлое, тем скорее оно отпустит меня.

Виню себя, кого же еще винить. Мне стыдно перед отцом, ведь это я его не послушала, не придавала его словам значительный вес, а вышло как он сказал. Меня изнасиловали. Даже в мыслях трудно это произнести. Но нужно принять случившиеся, не знаю, справлюсь ли я в этот раз, меня словно разрывает на части. Одна я хочет через все переступить и двигаться дальше, простить насильника, ведь его даже больше нет в живых, простить себя, жить, не оглядываясь на прошлое, строить новые отношения, ведь не все мужчины такие и секс это... В свои года не знаю что это, правильно ли будет цитировать фразы из книг и интернета? Другая я хочет просто свернуться калачиком и закрыться от всех дома, да там и остаться навсегда, всеми покинутой и никому не нужной.

Все же интуиция меня не подвела, все оказалось связано. Все было завязано на том проклятом дне. Мой отец убил того, кто сделал это со мной. Он убил Добреева. Руки холодели от этих мыслей. Оказывается, не было умершего на столе пациента, а он просто защищал свою дочь. Будь я на его месте как бы поступила? Смогла бы так же забрать жизнь человека за то, что он искорежил жизнь родного и самого дорогого тебе – твоего ребенка. Не хочется быть слабой, но где взять силы...

Представила как пака избивает его до смерти, раскаялся ли он в тот момент в содеянном или также как мне, твердил, что я его хотела и он ничего плохого не сделал? А вдруг там был нож, и хирург, отлично орудующий скальпелем, пустил в ход другое холодное лезвие? Затошнило сильнее. Не думать, не думать, не думать…Хотела ли я знать подробности? Это не важно, главное то, что отец убил его.