Сломанный Клинок
Шрифт:
— Я не собираюсь прятаться! Отпусти! — зашипела на меня разъярённая фурия, переламывая в руках короткое ружьё с револьверным барабаном в казённой части. Его она извлекла из под своего кожаного плаща в первые же мгновения нападения и успела опустошить одну из лент с патронами сорок пятого калибра, обвивающих её гибкий стан, выпустив в нападающего не меньше двадцати пуль. Что, впрочем, не принесло особого результата.
— Стой, бестия! Стой и слушай! — я перестал сдерживаться и мой голос наполнили рокочущие отзвуки бушующей в душе ярости. — Поддержишь меня огнём как
— Всего две минуты прошло. А тревожные группы прибывают в течении пяти. И, боюсь, они мало что смогут противопоставить Учителю. — вяло огрызнулась Алекса, перезаряжая ружьё, и взвела курок. — Только не сдохни, я очень тебя прошу. Мне же голову за тебя оторвут…
И столько было в её словах обречённости, столько отчаяния, что шевельнувшаяся было в душе злоба утихла. Оглянувшись по сторонам, я вновь удостоверился в том, что из всех возможных переулков в качестве пути отхода мы использовали тупик. Судьба, ничего не попишешь.
— Не сдохну, красавица. Мне же ещё на Балу с тобой танцевать.
Слова утешения я сопроводил ласковым касанием её лица — подушечкой большого пальца провёл по щеке, ободряюще улыбнулся и, не теряя больше времени, что есть сил размахнулся и бросил сформировавшийся на кулаке "гравитационный якорь" на противоположную сторону улицы, давая ему закрепиться на стене расположенного там дома. Короткий разбег, рывок туго натянувшейся чернильной нити на себя — и моё тело, ускоренное коротким импульсом, по короткой дуге устремилось вперёд, пролетев у приблизившегося убийцы буквально перед самым носом.
— Леон Хаттори! Сражайся и прими смерть достойно, ронин! Делай что должен! — громыхнул его голос за моей спиной. Враг знал что делать. Бросив открытый вызов, он гарантированно получал меня с потрохами. Буси не избегает Смерти, а идёт ей навстречу. — Не разочаровывай меня, враг мой!
"Якорь" погас, стоило мне оборвать тонкий ручеек бахира. Приземлившись на камни мостовой, я упал на одно колено, потеряв при этом фуражку, встряхнулся и начал медленно вставать. Медленно и плавно, вынимая из ножен оба своих клинка. Меч Ли Сун Сина удобно лежал в ладони правой руки, а фамильный танто уютно, обратным хватом, устроился в левой. Развернувшись на месте, я уже скрестил было клинки перед собой, готовясь к рывку, когда началась канонада.
Стихия Крови редко встречается среди аристо. Так же как и стремление адаптировать" родовые техники" под огнестрельное оружие. Алекса же была "Оком Государя", что в табели о рангах ставило её гораздо выше большинства военных чинов государства. И у неё были очень хорошие учителя.
Серия грохочущих выстрелов в спину заставила китайца, облаченного в одеяние буддистского монаха-паломника, слегка пошатнуться и окутаться сверкающим покровом из искр. Пули в полёте превращались в рой мелких, кроваво-красных кристаллов, при попадании взрывавшихся облаком бурой пыли, что в свою очередь, продолжала терзать выставленный китайцем щит.
— Леон!
Хаттори Хандзо о многом мне успел рассказать и лишь малая часть из этих знаний была опробована в деле хотя бы раз. Как, например, "Клинок Духа". Для него требовалось клинковое оружие из сверхпроводящего металла и ген Хаттори, тоесть умение тонкой манипуляции, позволявшее создать из спрессованного множество раз "доспеха духа" настоящее оружие. Меч Ли Сун Сина, как показал эксперимент в зале казино, тоже вполне подходил для этих целей. А вот призыв…
Время растянулось, замедлилось, тягучей патокой облепило часть мироздания, стоило мне только воззвать к изнанке мироздания. Отклик на него пришёл незамедлительно — я почувствовал как рядом появился кто-то незримый, плещущий во все стороны такой же яростью как и я, готовый рвать моих врагов на части. Тень под моими ногами взметнулась вверх, окутала тело и впиталась в него без остатка. Дикая ослепляющая боль опалила сознание, но я упрямо сделал шаг вперёд и, направив меч на готовившего ответный удар врага, исступлённо рыкнул:
— Ryuu ga waga teki wo kurau! (Дракон, поглоти моих врагов!)
Глава 19
***
Его сны были беспокойными и мучительными — обнажённый Котаро метался на мокрых от пота простынях, наматывая их на себя липким телом и, тут же принимался срывать их, расцарапывая скрюченными пальцами смуглую, покрытую сложной вязью чёрно-красных татуировок кожу. Порождения ночных кошмаров не желали оставлять в покое свою законную добычу, терзая его подобно демонам Дзигоку.
Прохладный воздух с улицы еле-еле проникал в больничную палату через приоткрытую форточку, тусклый солнечный свет едва-едва пробивался сквозь плотные шторы, погружавшие комнату в полумрак — обитель вернувшегося к жизни синоби переполняли запахи лекарств и мускуса, пока порыв резкого, злого ветра не распахнул форточку настежь. Холодный поток пробрался в палату бесшабашным грабителем, под звон застонавшего от удара стекла перевернул попавшиеся на пути вазочки с икебанами, разбросав засохшие стебли, цветы и листья по полу, и добрался до спящего. Его любопытное прикосновение к разгорячённому телу заставило Котаро съёжиться, оглушительно чихнуть и проснуться.
— Когда же это закончится?! — выругался он на старониххонском диалекте. — С каждым разом всё только хуже и хуже!!!
Кошмары были особенными — в них его подвергал пыткам демон, заставляя испытывать муки, неотличимые от реальных, разве что не оставлявших следов на теле. Демон требовал от Котаро действий, требовал отыскать и уничтожить носителя некогда проклятой им крови и столь ненавистной им обоим фамилии — последнего представителя рода Хаттори. Пытки начинались всякий раз, стоило только воскресшему спустя пять веков бемпамятства синоби сомкнуть глаза, принуждая его к действиям. Но не приносили результата — Котаро не желал действовать вслепую и бросаться сломя голову в неизвестность.